Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58869749
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
13329
49490
192716
56530344
923571
1020655

Сегодня: Март 29, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

ЛОМАН Ю. Д. Федоровский городок

PostDateIcon 29.11.2005 21:00  |  Печать
Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 
Просмотров: 8614
Ю. Д. Ломан

ФЕДОРОВСКИЙ ГОРОДОК

Сравнительно небольшие комнаты нашей квартиры на императорской ферме в Царском Селе были заставлены предметами русского старинного обихода. Уникальная парча на стенах служила красивым фоном для икон древнего письма, а на видном месте отцовского кабинета висела картина «Патриарх Гермоген» кисти В. М. Васнецова, подаренная им отцу.
По вечерам в гостиной или кабинете отца собирались художники, архитекторы, музыканты, собиратели древностей и литераторы. Велись горячие споры о русской старине, о чистоте нашей речи и о возрождении художественной Руси.
Из гостей мне запомнились художники В. М. и А. М. Васнецовы, М. В. Нестеров, Н. К. Рерих, И. Я. Билибин; архитекторы А. В. Щусев, А. В. Померанцев и С. С. Кречинский, заходил руководитель великорусского оркестра В. В. Андреев, а коллекционер древних русских икон академик Н. П. Лихачев привозил показывать редчайшие древние иконы.
Когда отец бывал в Москве, он непременно встречался с Васнецовым, Щусевым и Нестеровым.
С 1913 года отец руководил строительством Федоровского городка в Царском Селе. Этот городок строился по идее архитекторов, художников, археологов, о которых я уже говорил. Он должен был стать местом деятельности Общества возрождения художественной Руси. Официальное название городка — Городок при Федоровском государевом соборе.
Архитектурный ансамбль представлял собой обособленный городок, обнесенный кремлевской стеной со сторожевыми башнями, бойницами, каменными, с богатой резьбой воротами. В городке было пять домов.
Перед началом строительства отец с В. М. Васнецовым ездил по Волге, осматривая памятники русской архитектурной старины.
В Городке было решено создать уникальную коллекцию древнерусских орнаментов XVI и XVII веков: коллекцию парчи, коллекцию оружия XVI века, коллекцию икон и церковной утвари XVI и XVII веков.
Городок строился на частные средства.
С 1914 года в нем был размещен лазарет для раненых солдат, а в 1916 году открылся второй, офицерский лазарет. Лазареты носили имя великих княжон Марии и Анастасии.
Кроме того, был создан военно-санитарный поезд, привозивший с фронта в Царское Село раненых, которые размещались в многочисленных царскосельских лазаретах, и санитарная колонна.
В 1915 году в одном из домов Федоровского городка отец занял две большие комнаты для своего кабинета и столовой. Он проводил в Городке целые дни и приходил домой только ночевать. В это же время моя мать заведовала хозяйством лазарета и тоже почти не бывала дома.
Каждый день после окончания школьных занятий я приходил в Городок и проводил там все свое свободное время. Моими излюбленными местами были конюшня, гараж и различные мастерские Городка. Среди детей моего возраста друзей у меня не было, и я всегда был со взрослыми — солдатами или посетителями отца. Произошло это по следующим причинам. Когда мне исполнилось шесть лет, отец свел меня в казарму и, обращаясь к солдатам своей роты, сказал: «Я привел к вам своего сына, воспитайте его так, чтобы ваши дети, если им придется служить под его командою, сказали — он хороший командир».
Как-то отец себя плохо почувствовал и сказал, что пойдет домой отдохнуть. Я увязался за ним. Через некоторое время после того, как мы пришли домой, раздался звонок, и в передней появился поэт Клюев, которого я довольно хорошо знал, а с ним пришел очень молодой кудрявый блондин.
Поразила меня молодость гостя и его волосы. Когда гости ушли, я спросил, кто это был, отец ответил, что это крестьянский поэт, самородок Сергей Есенин и что он будет служить в Федоровском городке. Слово «поэт» я хорошо знал, отец часто говорил о том, что наш пре¬док Юхан Ломан был крупным шведским поэтом, а дед Николай Логинович Ломан сотрудничал в журнале «Искра».
В следующий раз я увидел Есенина на концерте в солдатском лазарете. Концерт проходил в самой большой, угловой палате. Там были устроены подмостки, на которых выступали артисты. Есенин был одет в русский костюм и читал свои стихи.
После концерта отец устроил для артистов в столовой ужин. Во время ужина артисты пели и играли на различных музыкальных инструментах. Есенин читал стихи, из которых я запомнил «Русь».
Когда я был свободен от школьных занятий, я носил солдатскую форму и погоны с ефрейторской нашивкой. На погонах был вензель, состоящий из букв Ав, ниже вензеля шли четыре буквы ЦВСП, а еще ниже цифра 143. Это означало: царскосельский военно-санитарный поезд № 143 имени императрицы Александры Федоровны.
Есенин носил такую же форму и такие же погоны.
Дело в том, что почти все солдаты, обслуживающие лазареты, числились по поезду и поочередно совершали в нем поездки.
Военно-санитарный поезд, насколько я помню, состоял из двадцати одного пульмановского вагона. Он был необычайно комфортабелен; синие вагоны с белыми крышами выглядели очень нарядно. Правда, после налета австрийской авиации крыши были перекрашены в защитный цвет.
Комендантом поезда был очень богатый человек, имевший горчичные заводы в городе Сарепта, Александр Васильевич Воронин.
Еще в 1908—1909 годах, когда отец командовал первой ротой своднопехотного полка, у него служил рядовым солдат Костюк Георгий Павлович. После окончания действительной службы он окончил курсы и стал шофером казенной машины отца. В 1915 году он был снова призван в армию и оставался шофером в Городке. В 1916 году Костюк женился на очень хорошенькой и необычайно трудолюбивой портнихе лазарета — Вареньке. К свадьбе молодожены получили квартиру в Городке.
Вскоре после переезда на новую квартиру Костюк пригласил на новоселье отца. Как всегда, отец взял меня с собой. Кроме того, он пригласил к Костюку Есенина, артиста В. В. Сладкопевцева и художника Нарбута. Все они служили в лазарете — с той разницей, что Есенин был солдатом, а Сладкопевцев и Нарбут — военными чиновниками.
В столовой мы уже застали небольшую компанию солдат. За столом сидели шоферы Федор Прибытков и Сергей Анищенко, банщик Афанасий Воронин.
За столом было весело. Сергей Анищенко рассказывал истории из заводской жизни, которые я слушал развесив уши, потому что мир, из которого пришел Анищенко, был для меня совершенно неизвестен. В прошлом он тоже был солдат сводного полка; отслужив солдатскую службу, поступил на Балтийский завод, а затем стал шофером.
В этом же доме, только по другой лестнице, жил Есенин. В комнате стояло четыре солдатские койки, покрытые серыми одеялами, над койками дощечки с фамилиями солдат, под дощечкой полотенце с вышитым красным петухом. Одну из коек занимал Есенин, вторую — девятнадцатилетний Костя Прибытков, брат шофера Федора Ивановича Прибыткова. Костя был призван в армию почти одновременно с Есениным. У него один глаз плохо видел, и он был призван нестроевым. Я забегал к Косте и видел в комнате Есенина. Он или писал что-то, сидя на табуретке у квадратного стола, или лежал на койке.
Как-то поздно вечером приехал отец и с ним несколько человек. Среди них был Есенин, режиссер Н. Н. Арбатов, артист де Лазари, баянист Федор Ромш и гитарист Саша Макаров. Кроме того, был муж покойной артистки Марии Гавриловны Савиной — Анатолий Евграфозич Молчанов. И, если мне память не изменяет, был артист Владимир Николаевич Давыдов и артистка Ростова. Они ехали прямо на машинах в Петроград (у Есенина была увольнительная). Как сказал отец, артисты выступали в одном из царскосельских лазаретов и на перепутье заехали к нам поужинать.
В день именин великой княжны Марии Николаевны в одной из комнат офицерского лазарета состоялся концерт. Вели концерт Есенин и Сладкопевцев. Кроме того, Есенин читал свои стихи. Во втором отделении концерта был показан «Вечер в тереме боярском» в постановке Н. Н. Арбатова. На концерте была императрица и все четыре великие княжны. За участие в концерте Есенин получил золотые часы с гербом и цепочкой, Арбатов — золотую брошь, а Сладкопевцев — золотой кулон.
Вскоре состоялся следующий концерт, в нем участвовала балерина, впоследствии народная артистка СССР Агриппина Яковлевна Ваганова, певица Н. В. Плевицкая и еще много артистов, которых я не помню. Как всегда, читал свои стихи Есенин, а Сладкопевцев читал свои детские рассказы. После концерта по обыкновению для артистов был устроен ужин.
12 февраля 1917 года мы переехали на новую квартиру в здании трапезной Федоровского городка. Это был двухэтажный каменный дом, отделанный белым камнем и напоминающий Грановитую палату. В нем было много сводчатых палат, расписанных старинным русским орнаментом, узорчатых лестниц и переходов. Дом был обставлен специально сделанной мебелью в русском старинном стиле.
В трапезной палате, расписанной древними русскими гербами, происходили заседания Общества возрождения художественной Руси.
Я уверенно называю дату переезда —12 февраля 1917 года потому, что это число выгравировано на сохранившемся у меня блюде. На нем изображен витязь, принимающий у бояр хлеб-соль. Оно покрыто красивым орнаментом с вделанными в него уральскими самоцветами.
На этом блюде в день переезда отцу поднесли хлебсоль, и оно стояло в столовой — малой трапезной. Эта комната была весьма примечательна. Своды ее были Расписаны текстами из русских пословиц, например:
«Добрая весть — коли говорят, пора есть», «Русский аппетит ничему не вредит», «Рыба — вода, ягода — трава, а хлеб — всему голова», «Что там ни говори, а на русской черной каше выросли богатыри».
Для росписи потолков были применены яичные краски - вапа. Краски были яркие и в то же самое время создавали иллюзию старины. Своим убранством комната напоминала старинные русские хоромы. Одна дверь из столовой вела в столбовую палату — музей уникальных вещей древнего русского обихода и икон.
Вскоре после нашего переезда в Городок как-то вечером в столовую пришли Есенин, Федор Прибытков, Коетюк, Анищенко, Воронин, Елисей Васильевич Канаев и еще несколько солдат, фамилий которых я не помню. Есенин долго разглядывал блюдо, на котором лежал хлеб, покрытый расшитым полотенцем, и стояла старинная серебряная солонка, наполненная солью.
Закончились разговоры, и под гармонь стали петь песни. Был великий пост, и песни были соответствующие. Пели про двенадцать разбойников и про бродягу. Когда пели «Бродягу», на словах «Ах, здравствуй, ах, здравствуй, мамаша...» отец прервал пение и сказал, что «мамаша» совершенно не подходит к русскому народному языку, на что Есенин возразил, что сейчас в деревне поют частушки, язык которых становится все более и более похожим на городской.
Это был последний раз, когда я видел Есенина в Царском Селе.
...Шел 1941 год. В сентябре пятая дивизия народного ополчения заняла оборону на Пулковских высотах, в нескольких километрах от Федоровского городка. Я был одним из бойцов этой дивизии. Преграждая фашистам дорогу на Ленинград, мы вели тяжелые многодневные бои на южных подступах к городу. Во время этих боев я не раз вспоминал слова Есенина:

Вот где, Русь, твои добрые молодцы,
Вся опора в годину невзгод.

 

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика