Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58552394
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
5403
16647
22050
56248947
606216
1020655

Сегодня: Март 19, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

МЕШКОВ В.А. Сергей Есенин и Генрих Гейне

PostDateIcon 05.03.2016 21:44  |  Печать
Рейтинг:   / 3
ПлохоОтлично 
Просмотров: 4484

В.А. Мешков

Сергей Есенин и Генрих Гейне

     Об интересе русского поэта к жизни и творчеству Гейне свидетельствуют высказывания современников Есенина и его переписка. В статье рассматривается связь поэтического творчества Сергея Есенина с творческим наследием великого немецкого поэта Генриха Гейне. На основе понятия «литературной преемственности» и теории пародии Ю. Тынянова показано, что  по отношению к Гейне литературная преемственность Есенина характеризуется новаторским переосмыслением идей, образов, суждений и проблем революционных перемен, актуальных и в его время.

     В воспоминаниях о Сергее Есенине изредка можно встретить упоминания об интересе поэта к своему немецкому коллеге. Однако как отразился этот интерес в его творчестве, до настоящего времени малоисследованно. На эту тему удалось обнаружить всего одну работу, о которой будет сказано ниже. По мнению автора, вопрос о влиянии Г.Гейне на творчество Сергея Есенина пока не получил адекватного разрешения.
     Сохранившиеся свидетельства, например, Чагина, «бакинского друга» Есенина, рисуют такую картину: «Есенин сидит, углубившись в том избранных произведений Маркса, который он извлек из множества книг моей библиотеки. <…> я поинтересовался тем, что же он читает.
     — Да я уже вычитал из вступительной статьи замечательные вещи, — сказал он.
     — Как здорово относился Маркс к Генриху Гейне! Вот как надо обращаться с поэтами!» [8].
     Еще один «друг», на сей раз ленинградский поэт Эрлих, пересказывает суждение Есенина о других поэтах и их стихах: «Все они думают так: вот — рифма, вот — размер, вот — образ, и дело в шляпе. Мастер. Черта лысого — мастер! Этому и кобылу научить можно! Помнишь „Пугачева“? Рифмы какие, а? Все в нитку! Как лакированные туфли блестят! Этим меня не удивишь. А ты сумей улыбнуться в стихе, шляпу снять, сесть — вот тогда ты мастер!..
     — Они говорят — я от Блока иду, от Клюева. Дурачье! У меня ирония есть.
     Знаешь, кто мой учитель? Если по совести… Гейне — мой учитель! Вот кто!» [9, с. 194].
     Нетрудно видеть, что коммунист Чагин о Гейне упоминает «по должности» лишь в связи с Марксом. Эрлих, скорее всего и сам был поклонником Гейне, и вероятно, не только как поэта, но и как соплеменника. В другом месте воспоминаний Эрлих приводит пожелание Есенина, адресованное ему: «Ты должен стать русским Гейне!».
     Есть и другие свидетельства мемуаристов, знавших поэта. Например, Ройзман запомнил слова Есенина:
      «— Многие считают, что на меня влиял Клюев, — произнес он не то с упреком, не то с сожалением. — А сейчас читаю Гейне и чувствую — родная душа!» [3, с. 42]. Более того, Ходасевич в интересе к Гейне уличает и Клюева, когда навестил его с визитом:
      «Клюев сидел на тахте, при воротничке и галстуке, и читал Гейне в подлиннике. — Маракую малость по басурманскому, – заметил он мой удивленный взгляд» [7].
     Ничего удивительного в интересе Клюева, Есенина и других русских поэтов к Гейне в общем-то нет, если вспомнить работу Тынянова [5]. Истоки этого интереса он усматривает в личных отношениях Гейне и Тютчева, прожившего в качестве дипломата 22 года за границей и из них 14 лет в Мюнхене. В 1827 году в Мюнхен прибывает Гейне и становится редактором журнала «Новые всеобщие политические Анналы».
     Заметим, что когда Есенин в декабре 1925 года поехал в Ленинград, то там он подобно Гейне собирался редактировать новый журнал, обещанный ему местным руководством.
     Но, как отмечает Тынянов: «Под редакцией Гейне „Анналы“ обесцвечиваются, замирают; радикальные обещания совершенно остались невыполненными; конечно, здесь не только редакторская неопытность <…> сам король внимательно к нему относится; между тем в Мюнхенском университете вакантна кафедра истории немецкой литературы; назначение же зависит лично от короля.
     У Гейне складывается план — получить профессуру и осесть в Мюнхене» [5, с. 355]. Однако происки врагов не позволили достичь этой цели, и поэт навсегда покидает Мюнхен. Здесь обнаруживается еще одна его черта, сближающая с Есениным: «Гейне в полном смысле слова бродяжил по Германии и никак не мог осесть. <…> он напомнил птичку божию: „Открытый чемодан, разбросанное белье, два или три томика, пара элегантных тросточек с нестертыми следами упаковки…“» [5, с. 357]. Вряд ли и Есенину удалось бы осесть в Ленинграде, останься он в живых. В одном из последних писем из Москвы он сообщал Чагину из больницы: «Видишь ли, нужно лечить нервы, а здесь фельдфебель на фельдфебеле. Их теория в том, что стены лечат лучше всего без всяких лекарств. <…> Всё это нужно мне, может быть, только для того, чтоб избавиться кой от каких скандалов. Избавлюсь, улажу, пошлю всех в кем и, вероятно, махну за границу. Там и мертвые львы красивей, чем наши живые медицинские собаки» [1, с. 228].
     Поэтому можно поверить, что Есенин находил у Гейне какие-то параллели со своей жизнью, что-то родственное как в мироощущении, так и в отношении к творчеству. Например, Тынянов отмечает: «С глубочайшим презрением Гейне относится не только к политическим приличиям, но и к самой политике; <…> главные предпосылки гейневской морали – эстетические». Подобным образом Есенин относился к господствующей при нем идеологии: «Вардин ко мне очень хорош и о<чень> внимателен. Он чудный, простой и сердечный человек. Все, что он делает в литературной политике, он делает как честный коммунист. Одно беда, что коммунизм он любит больше литературы»* [1, с. 178].
     В жизни «новой советской России» Есенин, например,  не мог не обнаружить параллели с нравами прусской таможни, о которых Гейне рассказал в поэме «Германия»:

Обнюхали все, раскидали кругом
Белье, платки, манишки,
Ища драгоценности, кружева
И нелегальные книжки.

Глупцы, вам ничего не найти,
И труд ваш безнадежен!
Я контрабанду везу в голове,
Не опасаясь таможен.

Я там ношу кружева острот
Потоньше брюссельских кружев —
Они исколют, изранят вас,
Свой острый блеск обнаружив.

В моей голове сокровища все,
Венцы грядущим победам,
Алмазы нового божества,
Чей образ высокий неведом.

И много книг в моей голове,
Поверьте слову поэта!
Как птицы в гнезде, там щебечут стихи,
Достойные запрета.

     Несомненно, эти чувства были близки Есенину в 1925 году, а в его драматической поэме «Страна негодяев» можно усмотреть перекличку с поэмой Гейне. Однако произведение Есенина гораздо сложнее и изощреннее. Если «Германия» является монологом самого поэта, то у Есенина выражены разные идеи, исходящие от разных персонажей. Радикальная сатира самого Гейне может обнаружиться неким пародийным подобием в «революционных» воззрениях есенинского персонажа Чекистова. Например, у Гейне сатира однозначно обращена к прусским военным:

Смертельно тупой, педантичный народ!
Прямой, как прежде, угол
Во всех движеньях. И подлая спесь
В недвижном лице этих пугал.

     У Есенина подобную обличающую речь произносит тоже еврей, Чекистов:

А народ ваш сидит, бездельник,
И не хочет себе ж помочь.
Нет бездарней и лицемерней,
Чем ваш русский равнинный мужик!

     Но отношение автора к речи персонажа неоднозначно, скорее всего, ироническое, если не саркастическое. В то же время Чекистов может восприниматься не только как сатира на «революционеров» при власти, но и на самого Гейне как их предтечу.
     Если по поводу Кельнского собора в «Германии» выражены мысли Гейне:

Но Лютер сказал знаменитое: «Стой!»
И триста лет уже скоро,
Как прекратилось навсегда
Строительство собора.

Он не был достроен — и благо нам!
Ведь в этом себя проявила
Протестантизма великая мощь,
Германии новая сила.
<…>
И даже такое время придет,
Когда без особого спора,
Не кончив зданье, соорудят
Конюшню из собора.

то у Есенина речь Чекистова по аналогичному поводу выглядит опять не только сатирой на него, но и пародией на самого Гейне, и на эти его мысли:

Странный и смешной вы народ!
Жили весь век свой нищими
И строили храмы Божие…
Да я б их давным-давно
Перестроил в места отхожие.

     Уже эти примеры показывают непростую связь творчества Гейне с поэтическими произведениями Есенина. В работе  «Тютчев и Гейне» (Тютчев к тому же много переводил Гейне), Тынянов ставит вопрос о литературных «заимствовании» и «влиянии»: «И влияние, и заимствование может в поэзии осуществляться в области 1) ритмико синтаксической, 2) инструментовочной, 3) тематически-образной; может оно проходить сразу по всем трем областям.
     Влияние может осуществиться во всем творчестве, и тогда обычно возникает определение его как „конгениальности“, „школы“, а при более или менее механическом копировании его — „подражательности“» [5, с. 388].
     Это определение позволяет сразу конкретизировать, что влияние и заимствование из творчества Гейне у Есенина в принципе могло быть «по всем трем областям». При  этом следует учесть различие языков, времени и среды. Добавим, что это определение недостаточно, оно не охватывает пародийности и новаторства. Ведь Есенина и Гейне отделяло почти столетие, и конечно, утверждения мемуаристов об «учительстве», «родственной душе»** и т.д. есть всего лишь гипербола действительного положения вещей.
     Здесь помогает другая работа Тынянова — о литературной преемственности [6]. На наш взгляд, это понятие, рассмотренное Тыняновым на примере Гоголя и Достоевского применительно к теории пародии, может помочь выяснению отношения Есенина к Гейне:
     «Когда говорят о „литературной традиции“ или „преемственности“, обычно представляют некоторую прямую линию, соединяющую младшего представителя известной литературной ветви со старшим. Между тем дело много сложнее. Нет продолжения прямой линии, есть скорее отправление, отталкивание от известной точки — борьба. А по отношению к представителям другой ветви, другой традиции такой борьбы нет: их просто обходят, отрицая или преклоняясь, с ними борются одним фактом своего существования» [6, с. 198].
     Теперь нетрудно видеть, что Есенин не являлся «учеником и продолжателем» Гейне «по прямой линии», но уместно ставить вопрос о литературной преемственности. Следуя Тынянову, «всякая литературная преемственность есть прежде всего борьба, разрушение старого целого и новая стройка старых элементов». В таком понимании преемственности Тынянов показал, как отношение Достоевского к Гоголю претерпевало эволюцию. Если вначале: «Достоевский явно отправляется от Гоголя, он это подчеркивает. <…> Достоевский как бы пробует различные приемы Гоголя, комбинируя их», то в своем зрелом творчестве в «Селе Степанчиково и его обитателях» Достоевский пародирует самого Гоголя в образе Фомы Опискина. Но эта эволюция у Достоевского длилась десятилетия, а у Есенина влияние Гейне обнаруживается только в 1923-1925 годах, в период разрыва с имажинизмом. До этого его творческие поиски протекали во многих направлениях, но об этом уже было сказано и опубликовано достаточно.
     Было бы любопытно обнаружить первое произведение Есенина, в котором можно найти отзвуки творчества Гейне. В работе [4] показано на примерах, что «сходство ранних стихов, скорее всего, объясняется влиянием романтической традиции в целом, но все же это может быть одной из причин интереса Есенина к Гейне, поскольку в произведениях общественной тематики влияние немецкого поэта на творчество Есенина прослеживается сложнее». В нашей статье как раз и рассмотрен этот более сложный аспект, выявленный на основе идей Ю. Тынянова.
     Есть примеры и явной переклички. В 1924 году Есенин пишет небольшую поэму «Возвращение на родину». Но у Гейне имеется цикл стихов с одноименным названием (в других переводах — «Опять на родине»). Подобную тематику обнаруживаем и в поэме Гейне «Германия». Нетрудно найти сходные темы, сходство образов и мотивов. В отношении ранней поэзии Гейне этот поиск осуществлен в работе [4]. Но эти образы и мотивы настолько распространены в мировой поэзии во все времена, что нет оснований говорить о влиянии, заимствовании в связи с Гейне. К тому же через сто лет в другой стране и среде, жизнь сильно отличалась от немецкой действительности.
     А вот о литературной преемственности «в смысле Тынянова» вполне можно говорить. Есенин, как мы обнаруживаем, только «отталкивается» от Гейне, а дальше и происходит «борьба, разрушение старого целого и новая стройка старых элементов».
     В «Стране негодяев» Есенина вполне можно выявить ряд аспектов преемственности, особенно критической и сатирической направленности. Есенин «разрушает» прежних романтических героев, не щадя революционеров и самого Гейне, и даже такого шекспировского героя, как Гамлет. Пародийный прием, используемый Есениным, характеризуется Тыняновым в отношении другого писателя: «Достоевский настойчиво вводит литературу в свои произведения; редко действующие лица не говорят о литературе. Здесь, конечно, очень удобный пародический прием: достаточно определенному действующему лицу высказать литературное мнение, чтобы оно приняло окраску его мнения; если лицо комическое, то и мнение будет комическим».
У Есенина тот же Чекистов заявляет:

Но у меня была душа,
Которая хотела быть Гамлетом.

     На эти слова Чекистова свое суждение имеет другой герой, бандит Номах:

Я слышал, как этот прохвост
Говорил тебе о Гамлете.
Что он в нем смыслит?
Гамлет восстал против лжи,
В которой варился королевский двор.
Но если б теперь он жил,
То был бы бандит и вор.
Потому что человеческая жизнь
Это тоже двор,
Если не королевский, то скотный.

     Эти строки перекликаются со стихами Гейне «Anno 1829», где в монологе поэта содержатся подобные суждения:

О, пусть я кровью изойду,
Но дайте мне простор скорей!
Иль вечно задыхаться здесь,
В проклятом царстве торгашей!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нет, лучше мерзостный порок,
Разбой, насилие, грабеж,
Чем счетоводная мораль
И добродетель сытых рож!

     И снова Есенин пародирует эти радикальные суждения Гейне, вкладывая подобное в уста бандита Номаха.
Итак, можно ли было назвать Есенина «советским Гейне»? В предисловии к советскому изданию 10-томника Гейне характеризуется следующей формулировкой: «Гейне — великий лирический поэт немецкого народа. <…> Гейне — замечательный сатирик, певец и трибун революции, ее боевой публицист» [2, с. V]. Думается, что если бы можно было применить эти формулировки к Есенину, то за годы советского литературоведения не преминули бы это сделать. Лишь в последние два десятилетия Есенина стали называть великим русским лирическим поэтом. Что касается остального, то сам Есенин в последние годы жизни отзывался о революциях иносказательно, но довольно ясно: «Я перестаю понимать, к какой революции я принадлежал. Вижу только одно, что ни к февральской, ни к октябрьской. По-видимому, в нас скрывался и скрывается какой-нибудь ноябрь» [1, с. 154].
     Творчество Есенина оказалось значительно сложнее и многообразнее творчества Гейне. За короткую жизнь поэт оказался свидетелем Первой мировой войны, крушения империй, революций и гражданской войны, надежд и разочарований первых 8 лет советской власти. В советском литературоведении наследие  Есенина во многом фальсифицировалось и искажалось в угоду идеологии. Инерция этого сохранилась и до нынешнего времени.
     Изучение жизни и творчества Есенина с общечеловеческих позиций, в контексте достижений мировой культуры еще предстоит. В этом плане литературная преемственность Есенина по отношению к Гейне характеризуется новаторским переосмыслением идей, образов, суждений и проблем революционных перемен, актуальных и в его время. Но кроме этого не следует забывать, что Есенин был и преемником всех лучших традиций русской литературы и поэзии, от Пушкина до Блока, и даже Клюева, что наряду с его огромным талантом позволило занять свое, особое место не только в российской, но и в мировой литературе и культуре.

     Примечания
* Текст, выделенный жирным курсивом, в советских изданиях не публиковался.
** Например, «родственной душой» Есенин явно считал и Пушкина, утверждая в стихах: «О, Александр, ты был повеса, как я сегодня хулиган…».

Список использованной литературы
1. Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7 т. — М.: Наука; Голос, 1995-2002. — Т. 6. Письма. — 1999. — С. 233-745.
2. Заславский Д.И. Генрих Гейне (1787-1856) // Генрих Гейне. Собрание сочинений в десяти томах. Т. 1. — М.: ГИХЛ, 1956.
3. Ройзман М.Д. Все, что помню о Есенине. — М.: Советская Россия, 1973. – 174 с.
4. Рудик И. Генрих Гейне в творческой биографии Сергея Есенина //Современное есениноведение. —  2006. — № 5 — С. 162-169.
5. Тынянов Ю. Н. Тютчев и Гейне/ Приложения  // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. — М.: Наука, 1977. — С. 350-395.
6. Тынянов Ю. Н. Гоголь и Достоевский (к теории пародии) // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. — М.: Наука, 1977. — С. 198-226.
7. Ходасевич В.Ф. Есенин // Ходасевич В.Ф. Некрополь. Воспоминания. — Bruxelles: Les editions Pеtropolis, 1939.
8. Чагин П.И. Сергей Есенин в Баку // С. А. Есенин в воспоминаниях современников. В двух томах. Том второй. — М.: Художественная литература, 1986.
9. Эрлих В.И. Право на песнь // Мой Есенин. Воспоминания современников. — Екатеринбург: У-Фактория, 2008. — 480 с.


«Мировая литература на перекрестке культур и цивилизаций». Сборник научных работ. Вып. 8. — Симферополь: Бизнес-Информ, 2014. — С. 123-131.

Комментарии  

+1 #1 RE: МЕШКОВ В.А. Сергей Есенин и Генрих ГейнеЮрий 26.03.2016 11:25
Конечно, автор статьи тонко уловил разнице между поэтами. Есенин глубже понимает противоречия, он ближе к истине - таково его время, время контрастов.
Цитировать

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика