ГЕТМАНСКИЙ Э. «Во мне таятся для тебя искры преданного друга»

PostDateIcon 21.01.2016 15:53  |  Печать
Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 
Просмотров: 3621

«Во мне таятся для тебя искры преданного друга»
(из коллекции книжных знаков Э.Д. Гетманского)

    Самобытным явлением в русской литературе была «новокрестьянская» поэзия. Ядро нового течения составили поэты Н. Клюев, С. Есенин, С. Клычков, П. Орешин. Вскоре к ним присоединились А. Ширяевец и А. Ганин. Они были не просто литературными единомышленниками — они были ещё и друзьями в жизни, несмотря на все споры и разлады, возникавшие время от времени между ними. В центре этих товарищеских отношений стоял Сергей Есенин, объединявший сотоварищей и своей поэзией, и неиссякаемой волей к дружбе. Он был поистине снедаем жаждой дружеского общения. И поэтому в его поэзии остались имена и образы чуть ли не всех его друзей, с которыми свела судьба, они живут в есенинских стихах и письмах. Такова уж была натура Сергея Есенина, что открывалась на каждое дружеское чувство щедро и широко. Есенин и его друзья посвящали друг другу стихи, дарили книги с тёплыми дарственными надписями, заботились друг о друге в различных житейских ситуациях. Сергей Есенин, чувствуя на себе ответственность за каждого из своих друзей, одному помогал материально, другому ночлегом, третьего ободрял письмом в сложных жизненных ситуаций, четвёртого тем, что помогал ему напечатать стихи или издать книгу. Тульский художник Владимир Чекарьков нарисовал иконографический экслибрис для книжного собрания тульского библиофила и коллекционера книжных знаков Э.Д. Гетманского, на котором изобразил портреты близких к С. Есенину людей из числа новокрестьянских поэтов, чья дружба была скреплена годами поэтического творчества.

«На долгие годы унесу любовь твою»

«На долгие годы унесу любовь твою»

Klyev 02    Представитель новокрестьянского направления в русской поэзии XX века Николай Алексеевич Клюев (1884-1937) родился в деревне Коштуги, Олонецкой губернии. Участвовал в революционных событиях 1905-1907 годов, неоднократно арестовывался, отбывал наказание сначала в Вытегорской, затем в Петрозаводской тюрьме. Впервые стихи Клюева появились в печати в 1904 году. На рубеже 1900-1910-х годов Клюев выступает в литературе, где смело использует приёмы символизма, насыщая стихи религиозной образностью. Первый клюевский сборник «Сосен перезвон» вышел в 1911 году. Творчество Клюева было с большим интересом воспринято русскими модернистами, о нём как о «провозвестнике народной культуры» высказывались Александр Блок, Валерий Брюсов и Николай Гумилёв. Знакомство С. Есенина с поэзией Н. Клюева состоялось во второй половине 1913 года. Его будущая гражданская жена А. Изряднова дарит ему книгу Н. Клюева «Сосен перезвон», сопроводив подарок надписью — «На память дорогому Сереже от А». Первое письмо С. Есенин отправил Н. Клюеву 24 апреля 1915 года — «Дорогой Николай Александрович! Читал я Ваши стихи, много говорил о Вас с Городецким и не могу не писать Вам. Тем более тогда, когда у нас с Вами есть много общего. Я тоже крестьянин и пишу так же, как Вы, но только на своем рязанском языке». В ответном письме 2 мая 1915 года Н. Клюев выразил свою духовную и творческую близость с Есениным, положившей начало многолетней, порой сложной и противоречивой, дружбе двух поэтов. Первая встреча Есенина и Клюева состоялась в начале октября 1915 года на квартире поэта С. Городецкого. Клюев буквально овладел молодым Есениным, и их встречи стали частыми. Некоторое время С. Есенин и Н. Клюев вместе проживали на квартире у родной сестры Клюева К.А. Расщепериной на улице Фонтанке. Влияние Н. Клюева на Есенина было заметным для друзей.  Клюев, по замечанию поэта В. Чернявского «совсем подчинил нашего Сергуньку, поясок ему завязывает, волосы гладит, следит глазами». Н. Клюев через книгоиздателя М. Аверьянова помог С. Есенину в 1916 году выпустить свой первый поэтический сборник «Радуница». В марте 1916 года Есенин и Клюев обменялись фотографиями. Надписи на них свидетельствуют о большой дружбе поэтов. С. Есенин на фотографии написал — «Дорогой мой Коля! На долгие годы унесу любовь твою… Твой Сережа». В ответ Н. Клюев написал на своей фотографии — «Сергею Есенину. Прекраснейшему из сынов крещеного царства, моему красному солнышку, знак любви великой — на память и здравие душевное и телесное. 1916. Н.Клюев». Н. Клюев вместе с Есениным летом 1916 года побывал в Константинове, откуда уехал к себе в Олонецкую губернию. Возвратившись в Петроград Н. Клюев продолжает дружбу с Есениным. В 1917 году Н. Клюев написал стихотворение «Ёлушка-сестрица…» под заголовком «Посвящается Сергею Есенину»:

Ёлушка-сестрица,
Верба-голубица,
Я пришел до вас:
Белый цвет Сережа,
С Китоврасом схожий,
Разлюбил мой сказ!

Он пришелец дальний,
Серафим опальный,
Руки-свитки крыл.
Как к причастью звоны,
Мамины иконы,
Я его любил.

И в дали предвечной,
Светлый, трехвенечный,
Мной провиден он.
Пусть я некрасивый,
Хворый и плешивый,
Но душа как сон.

В том же 1917 году С. Есенин написал стихотворение «О, Русь, взмахни крылами…», посвященное Николаю Клюеву:

О Русь, взмахни крылами,
Поставь иную крепь!
С иными именами
Встает иная степь.

По голубой долине,
Меж телок и коров,
Идет в златой ряднине
Твой Алексей Кольцов.

В руках — краюха хлеба,
Уста — вишневый сок.
И вызвездило небо
Пастушеский рожок.

За ним, с снегов и ветра,
Из монастырских врат,
Идет, одетый светом,
Его середний брат.

От Вытегры до Шуи
Он избраздил весь край
И выбрал кличку — Клюев,
Смиренный Миколай.

Монашьи мудр и ласков,
Он весь в резьбе молвы,
И тихо сходит пасха
С бескудрой головы.

А там, за взгорьем смолым,
Иду, тропу тая,
Кудрявый и веселый,
Такой разбойный я.

Долга, крута дорога,
Несчетны склоны гор;
Но даже с тайной бога
Веду я тайно спор.

Сшибаю камнем месяц
И на немую дрожь
Бросаю, в небо свесясь,
Из голенища нож.

За мной незримым роем
Идет кольцо других,
И далеко по селам
Звенит их бойкий стих.

Из трав мы вяжем книги,
Слова трясем с двух пол.
И сродник наш, Чапыгин,
Певуч, как снег и дол.

Сокройся, сгинь ты, племя
Смердящих снов и дум!
На каменное темя
Несем мы звездный шум.

Довольно гнить и ноять,
И славить взлетом гнусь —
Уж смыла, стерла деготь
Воспрянувшая Русь.

Уж повела крылами
Ее немая крепь!
С иными именами
Встает иная степь.

    Октябрьскую революцию Клюев горячо приветствовал, восприняв ее как исполнение вековых чаяний крестьянства. В эти годы он напряженно и вдохновенно работает. В 1919 году выходит сборник «Медный Кит», куда вошли такие революционные стихи, как «Красная песня» (1917), «Из подвалов, из темных углов…». После октябрьской революции пути Есенина и Клюева расходятся. Мотивы расхождения с Клюевым нашли отражение в трактате С. Есенина «Ключи Марии». «Для Клюева, — писал С. Есенин, — всё сплошь стало идиллией гладко причесанных английских гравюр, где виноград стилизуется под курчавый порядок воинственных всадников». Клюев уезжает в Олонецкую губернию. Отдаленность литературная и идейная усилилась после, знакомства С. Есенина с А. Мариенгофом. Переписка с Есениным почти прекратилась. Клюев, получая имажинистские сборники, убеждался, что С. Есенин отходит от «крестьянских поэтов», предпринимает попытки повлиять на бывшего друга. Очередной сборник С. Есенина «Исповедь хулигана» Н. Клюев воспринял как трагедию. В поэме «Четвертый Рим» и других публикациях Н. Клюев отмежевывается от Есенина, заявляя: «Не хочу быть знаменитым поэтом в цилиндре и лакированных башмаках…», «Не хочу быть лакированным поэтом с обезьяньей славой на лбу». В стихотворении «Клюеву» С. Есенин писал:

Теперь любовь моя не та.
Ах, знаю я, ты тужишь, тужишь
О том, что лунная метла
Стихов не расплескала лужи.

Грустя и радуясь звезде,
Спадающей тебе на брови,
Ты сердце выпеснил избе,
Но в сердце дома не построил.

И тот, кого ты ждал в ночи,
Прошел, как прежде, мимо крова.
О друг, кому ж твои ключи
Ты золотил поющим словом?

Тебе о солнце не пропеть
В окошко не увидеть рая.
Так мельница, крылом махая,
С земли не может улететь.

    После длительного перерыва С. Есенин возобновляет переписку с Клюевым. «Мир тебе, друг мой, — писал он в декабре 1921 года — прости, что не писал тебе эти годы, и то, что пишу так мало и сейчас. Душа моя устала и смущена от самого себя и происходящего. Нет тех знаков, которыми бы можно было передать всё, чем мыслю и отчего болею. А о тебе я всегда помню, всегда во мне ты присутствуешь. Когда увидимся, будет легче и приятнее выразить всё это без письма. Целую тебя и жму твою руку». Н. Клюев обстоятельно ответил С. Есенину, называя его «брат мой великий». Он не снимал вины с А. Мариенгофа и А. Дункан, как основных виновников, разрушивших дружбу с С. Есениным. После нескольких лет голодных странствий около 1922 года Клюев снова появился в Петрограде и Москве, его новые книги были подвергнуты резкой критике и изъяты из обращения. Длительная поездка С. Есенина с А. Дункан в Европу и США прервала общение поэтов. Узнав о возвращении С. Есенина в Россию, Н. Клюев вновь пишет о своих проблемах — «Умираю с голоду. Болен. Хочу посмотреть еще раз своего Сереженьку, чтобы спокойно умереть». С. Есенин выезжает в Петроград, встречается с Клюевым и привозит его к себе в гости в Москву. Н. Клюева радушно принимают на квартире Галины Бениславской, организуются встречи Клюева с поэтами в «Стойле Пегаса», его знакомят с Айседорой Дункан, проводится совместный поэтический вечер 25 октября 1923 года в Доме учёных. Это была последняя попытка Есенина примирения с Клюевым после разрыва отношений с имажинистами. С 1923 года Клюев жил в Ленинграде. Катастрофическое положение Клюева, в том числе и материальное, не улучшилось после выхода в свет его сборника стихов о Ленине (1924). В конце декабря 1925 года состоялась последняя встреча Н. Клюева с Есениным, приехавшим в Ленинград. Инициатором встречи был Есенин, который говорил В. Эрлиху — «Слушай! И слушай меня хорошо! Вот я, например, хочу сказать про себя, что я — ученик Клюева. И это — правда! Клюев — мой Учитель». Перед смертью Есенина Н. Клюев пытался с ним вновь встретиться, но, по воспоминаниям современников, его в номер гостиницы к Есенину не пустили. Вскоре Николай Клюев, как и многие новокрестьянские поэты, дистанцировался от советской действительности, разрушавшей традиционный крестьянский мир. Власть не оставалась в долгу, советская партийная критика громила его как «идеолога кулачества». После гибели Есенина Клюев в 1926 году Н. Клюев написал «Плач о Есенине». В рукописи «Плача» имеются следующие строфы, не вошедшие в печатный текст, они были вымараны цензурой:

Для того ли, золотой мой братец,
Мы забыли старые поверья, —
Что в плену у жаб и каракатиц
Сердце-лебедь растеряет перья,

Что тебе из черной конопели
Ночь безглазая совьёт верёвку,
Мне же беломорские метели
Выткут саван — горькую обновку.

Мы своё отбаяли до срока —
Журавли, застигнутые вьюгой.
Нам в отлёт на родине далёкой
Снежный бор звенит своей кольчугой.

    В 1928 году выходит последний сборник Н. Клюева «Изба и поле». Посильную помощь он пытался оказать, создаваемому Музею Сергея Есенина, вел переписку с С.А. Толстой-Есениной, способствовал созданию портрета Есенина художником А.Н. Яр-Кравченко. Во время развернувшейся борьбы с «есенинщиной», творчество Н. Клюева нередко подвергалось критике вместе с творчеством С. Есенина. Н. Клюев всё более переходил «на антисоветские позиции» (несмотря на выделенное ему государственное пособие). 2 февраля 1934 года Клюев был арестован по обвинению в «составлении и распространении контрреволюционных литературных произведений. 5 марта после суда Особого совещания выслан в Нарымский край, в Колпашево. Осенью того же года по ходатайству артистки Н.А. Обуховой и возможно М. Горького, Н. Клюев переведён в Томск. 5 июня 1937 года он был снова арестован и 13 октября 1937 года в Томске был приговорен к расстрелу «за контрреволюционную повстанческую деятельность», который был приведен в исполнение до 25 октября 1937 года. Николай Клюев был реабилитирован в 1957 году, однако его первая посмертная книга в СССР вышла только в 1977 году.

«Милому и верному другу Петру Орешину»

«Милому и верному другу Петру Орешину»

Oreschin 01    Поэт и прозаик Пётр Васильевич Орешин (1887-1938) родился в городе Аткарск Саратовской губернии. Первые творческие успехи пришли в 1911 году, когда он начал печататься в «Саратовском Листке» и «Саратовском вестнике». В 1913 году Орешин переезжает в Петербург, печатается в журналах «Вестник Европы», «Заветы». В 1914 году Орешина призывают в армию, он участвовал в боях Первой мировой войны. Воевал простым солдатом, был отмечен за храбрость двумя Георгиевскими крестами. В октябре 1917 года подружился с Сергеем Есениным. О своей первой встрече Пётр Орешин писал — «Часов около девяти вечера слышу — кто-то за дверью спрашивает меня. Дверь без предупреждения открывается и входит Есенин. Было это в семнадцатом году, осенью, в Петрограде, когда в воздухе уже попахивало Октябрем. Есенин подошел ко мне, и мы поцеловались. На нем был серый, с иголочки костюм, белый воротничок и галстук синего цвета. Довольно щегольский вид. Ему всего двадцать два года, от всей его стройной фигуры веяло уверенностью и физической силой, и по его лицу нежно светилась его розовая молодость». Оба стали сотрудничать в петроградских газетах «Дело народа», «Земля и воля», входили в группу «Скифы». После октябрьской революции П. Орешин и С. Есенин вместе выступали на различных митингах, их встречи стали регулярными. В 1918 году П. Орешин переезжает в Москву, работает в редакции газеты «Голос трудового крестьянства», встречается с С. Есениным. Оба выступили инициаторами образования крестьянской секции при московском Пролеткульте. В 1918 году П. Орешин издаёт первый сборник стихов «Зарево». С. Есенин в рецензии на сборник отметил патриотический пафос стихов П. Орешина — «В наши дни, когда «Бог смешал все языки», когда все вчерашние патриоты готовы отречься и проклясть все то, что искони составляло «родину», книга эта как-то особенно становится радостной». В 1918 году С. Есенин дарит фотографию с надписью: «На память милому и верному другу Петру Орешину». В 1919 году П. Орешин уезжает в Саратов. Здесь были изданы сборники П. Орешина «Дулейка: Стихи» (1919), «Березка: Стихи» (1920), «Набат: Стихи» (1920), «Снегурочка: Стихи, сказка для детей» (1920). С. Есенин высоко отзывался о поэзии П. Орешина, указывая на то, что краски и образы своих стихов он черпал из природы, из истории русского народа, что он воспевает благословенный труд земледельца. Но он не скрывал и недостатков и сожалел, что к его замечаниям друг не прислушивался.

Klychkov Oreschin Klyev    П. Орешин не одобрял сближение С. Есенина с поэтами-имажинистами. В 1923 году П. Орешин совместно с С. Есениным и другими писателями поднимал вопрос о создании в Госиздате самостоятельной редакции для издания произведений писателей, «вышедших из недр трудового крестьянства». В конце 1923 года П. Орешин вместе с С. Есениным, С. Клычковым и А. Ганиным были задержаны по заявлению М. Родкина за антисемитские высказывания и доставлены в 47-е отделение милиции Москвы. Было заведено «Дело № 2037». Поэтам суд вынес общественное порицание за недостойное поведение, отклонив обвинения в проявлении ими антисемитских высказываний. В. Наседкин отмечал, что «наибольшее дружеское расположение Есенин питал к Петру Орешину. Их связывало многое и в прошлом, и в настоящем». Когда П. Орешин попал в трудное безденежье, то Есенин не оставил друга в беде, хотя он также был стеснен в деньгах, он пытался продать свои костюмы, чтобы помочь Орешину. Известно, что В. Маяковский убеждал С. Есенина — «Бросьте вы ваших Орешиных и Клычковых! Что вы эту глину на ногах тащите?». Такие предложения С. Есенин достойно отвергал. П. Орешин был в числе приглашенных в июле 1925 года на свадьбу С. Есенина и С. Толстой. После смерти С. Есенина П. Орешин входил в состав бюро Комитета по увековечению памяти Есенина, созданного при Всероссийском союзе писателей. Смерть С. Есенина П. Орешин сильно переживал, пытался совершить самоубийство. На смерть С. Есенина П. Орешин откликнулся стихотворениями «Сергей Есенин»:

Сказка это, чудо ль,
Или это — бред:
Отзвенела удаль
Разудалых лет.

Песня отзвенела
Над родной землёй.
Что же ты наделал,
Синеглазый мой?

Отшумело поле,
Пролилась река,
Русское раздолье,
Русская тоска.

Ты играл снегами,
Ты и тут и там
Синими глазами
Улыбался нам.

Кто тебя, кудрявый,
Поманил, позвал?
Пир земной со славой
Ты отпировал.

Было это, нет ли,
Сам не знаю я.
Задушила петля
В роще соловья.

До беды жалею,
Что далёко был
И петлю на шее
Не перекусил!

Кликну, кликну с горя,
А тебя уж нет.
В чёрном коленкоре
На столе портрет.

Дождичек весенний
Окропил наш сад.
Песенник Есенин,
Синеглазый брат,

Вековая просинь,
Наша сторона…
Если Пушкин — осень,
Ты у нас — весна!

В мыслях потеинело,
Сердце бьёт бедой.
Что же ты наделал,
Раскудрявый мой?!

    В 1926 году Пётр Орешин опубликовал воспоминания «Мое знакомство с Сергеем Есениным», в которых показал поэтический рост С. Есенина, писал о его понимании революции в России. «Есенин принял Октябрь с неописуемым восторгом, — писал П. Орешин, — и принял его, конечно, только потому, что внутренне был уже подготовлен к нему». При характеристике произведений поэта последних лет П. Орешин отметил в них реалистические позиции. К первой годовщине смерти поэта П. Орешин написал статью «Великий лирик», в которой доказывал, что С. Есенин не был знаменем «российского хулиганства», так как был «певцом человеческой юности», поэтому нужно бороться «за живого Есенина». Первый сборник стихов Орешина вышел тиражом всего 500 экземпляров, но Есенин оказался прав, предсказав поэту широкое будущее — свыше 30 его поэтических сборников увидели свет при жизни автора, в том числе четырехтомное собрание стихов. В 1937 году Петр Орешин был арестован, в начале 1938 года — расстрелян. Посмертно реабилитирован.

«Люблю я Ширяевца! Такой он русский, деревенский!»

«Люблю я Ширяевца! Такой он русский, деревенский!»

Schirjaevec 01 1    Поэт Александр Васильевич Ширяевец (Абрамов) (1887-1924) родился в селе Ширяево-Буерак Сызранского уезда Симбирской губернии в семье бывшего дворового-крепостного. В 1905 году, закончив Ташкентское почтово-телеграфское училище, служил до 1922 года мелким чиновником почтово-телеграфного ведомства в Ташкенте, Бухаре и Ашхабаде. В Туркестане он постоянно ощущал себя оторванным от родных российских корней. Почтовая связь с центром России была для А. Ширяевца единственной отдушиной. Первые стихи и рассказы А. Ширяевца появились на страницах ташкентских газет и журнала «Туркестанский курьер». В 1912 году начинается переписка А. Ширяевца с Н. Клюевым, который оказал огромное воздействие на поэта своими стихами и письмами. 23 декабря 1914 года А. Ширяевец отправил в Москву для Суриковского литературно-музыкального кружка свои стихотворения и заявление о вступлении в члены кружка. В конце года ему прислали членский билет № 112. В это же время начинается активная работа в Суриковском кружке С. Есенина, назначенного секретарем журнала «Друг народа». Толчком для начала их переписки послужила публикация в 1915 году журнала «Друг народа» (№ 1) стихотворений С. Есенина «Узоры» и А. Ширяевца «Хоровод». Стихи Ширяевца произвели сильное впечатление и на С. Есенина, который писал ему — «Извините за откровенность, но я вас полюбил с первого же мной прочитанного стихотворения… Вы там вдалеке так сказочны и прекрасны». Ширяевец, еще не будучи лично знакомым с Клюевым, Есениным и Клычковым, органически вошел в «крестьянскую кузницу», духовным лидером которой был Клюев. В 1915-1917 годах выходят четыре книги поэта — «Богатырь», «Запевка», «О музыке и любви» и «Алые маки». В этих книгах буйствует сказочная, природная русская стихия. А. Ширяевцу нелегко было понять проходившие в стране революционные события. Выслав книгу «Под небом Туркестана. Альманах 1-й» с дарственной надписью — «Сергею Александровичу Есенину на добрую память — А. Ширяевец. 917», в письме жаловался другу — «Здесь ни газет, ни журналов не получается, так что я в полной неизвестности, а потому не в состоянии разобраться, что делается на Руси и на чьей стороне правда. Здесь в октябре было побоище, на днях ожидается восстание мусульман. Жить в такой обстановке жутко, и я боюсь строить какие-либо планы. А самое главное то, что все время думаешь, на чьей стороне правда и получается, что правды, видно, совсем нет на свете. Тяжело и жутко от такой смуты!». С. Есенин оказывает помощь в публикации стихотворений А. Ширяевца в столичных изданиях. «Скоро выходит наш сборник «Поэты революции», где есть несколько и твоих стихов, — писал 16 декабря 1917 года в Ташкент. — Гонорар получишь по выходе. Пиши, родной мой, не забывай. Ведь издалека тебе очень много надо, а я кой в чем пригожусь. Твой Сергей». В начале 1918 года в Ташкенте стала выходить газета «Свободный Туркестан». Редактор газеты поэт В. Вольпин привлек А. Ширяевца для сотрудничества. В послереволюционные годы А. Ширяевец отрицательно стал относиться к новым российским поэтическим школам. Особенно враждебно он оценивал сторонников футуризма, резко высказывался о В. Маяковском. В штыки встретил доходившие до Ташкента идеи имажинизма, а в идеологах имажинизма В. Шершеневиче и А. Мариенгофе видел главных совратителей с истинных путей многих поэтов, в том числе и Сергея Есенина. Занимаясь в Народном Туркестанском университете, А. Ширяевец собирает материал о современной поэзии, решает высказать свою оценку о различных литературных направлениях и охарактеризовать наиболее ярких представителей этих течений. Свои наблюдения и выводы он увязывал с пагубным влиянием городской культуры на поэзию. К концу 1920 года А. Ширяевец подготовил объемный рукописный трактат «Каменно-железное чудище. О городе. Город, Горожанин, Поселянин в поэзии последней». В рукописи С. Есенину посвящен специальный раздел, многозначительно озаглавленный «Блудный сын». А. Ширяевец писал — «Блудным сыном или падшим ангелом можно назвать Сергея Есенина, «Рязанского Леля», златокудрого полевого юношу, загубленного Городом. Шел Сергей Есенин по Рязанским полям со свирелью нежной, и таковы были полевые, весенние песни его. Много хороших песен спел Есенин, пока припадал на родную траву, заливалась свирель — не наслушаешься. Радовал всех! Но дошел златокудрый юноша до «гулких улиц столиц», натолкнулся на хороших людей — много их в Городе». Резко о Есенине автор рукописи сказал в разделе о поэзии Сергея Городецкого — «Есенин постыдно променял свирель Леля на хриплую трубу «нового искусства», бросив свои поля…». В мае 1921 года С. Есенин встретился в Ташкенте с А. Ширяевцем. Он понимал, что его ташкентский друг был цельной и типично-русской личностью, наделенной уверенностью в своей силе и правдивости, лишенный лести и хитрости. По Schirjaevec 03словам С. Фомина, А. Ширяевец «резал правду-матку в глаза и терпеть не мог фальши в какой бы то ни было форме. У него никогда не было внутренних противоречий и расхождений слова и дела. Вот это-то и ценил Есенин в Ширяевце». После длительных бесед и встреч в Ташкенте у А. Ширяевца постепенно менялось отношение к С. Есенину. Он стал лучше понимать теоретические взгляды Есенина, для него есенинский имажинизм представлялся литературным течением, имеющий право на дальнейшую жизнь. Совпадали у них оценки о творчестве некоторых современных поэтов. Конечно, расхождения частично сохранились, но это не влияло на их дружеские отношения. Была поставлена последняя точка в споре с ташкентским другом. После смерти А. Ширяевца С. Есенин говорил В. Вольпину, что «до поездки в Ташкент он почти не ценил Ширяевца и только личное знакомство и долгие беседы с ним открыли ему значение Ширяевца, как поэта и близкого ему по духу человека, несмотря на все кажущиеся разногласия между ними». Еще в 1919 году С. Есенин предлагал другу переехать в Москву, обещая свою поддержку. Выехать из Ташкента А. Ширяевец смог только в 1922 году. В конце 1923 года А. Ширяевец вместе с С. Есениным, Н. Клюевым, П. Радимовым, П. Орешиным, И. Вольновым, А. Чапыгиным, И. Касаткиным входит в объединение Крестьянских писателей. Встречи А. Ширяевца с С. Есениным, который часто находился в длительных разъездах, в Москве были немногочисленными. В начале 1924 года его принимают в члены Союза писателей. 15 мая 1924 года он скончался от менингита. Остро переживал потерю друга С. Есенин. Пимен Карпов вспоминал — «15 мая вечером по телефону слышу от Есенина, что Александра Васильевича не стало. Потеря его лично для меня равносильна потере отца, матери, брата. Тут слова излишни». Похоронен Ширяевец на Ваганьковском кладбище в Москве. Глубоко потрясенный его смертью, Есенин в 1924 году посвятил Ширявцу стихотворение «Мы теперь уходим понемногу…»:

Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать.
Может быть, и скоро мне в дорогу
Бренные пожитки собирать.

Милые березовые чащи!
Ты, земля! И вы, равнин пески!
Перед этим сонмом уходящих
Я не в силах скрыть моей тоски.

Слишком я любил на этом свете
Все, что душу облекает в плоть.
Мир осинам, что, раскинув ветви,
Загляделись в розовую водь!

Много дум я в тишине продумал,
Много песен про себя сложил,
И на этой на земле угрюмой
Счастлив тем, что я дышал и жил.

Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве
И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.

Знаю я, что не цветут там чащи,
Не звенит лебяжьей шеей рожь.
Оттого пред сонмом уходящих
Я всегда испытываю дрожь.

Знаю я, что в той стране не будет
Этих нив, златящихся во мгле…
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.

    Через полтора года рядом с могилой А. Ширяевца будет похоронен С. Есенин. Так было исполнено пожелание Есенина, друзья оказались рядом. В 1930-е и последующие годы имя А. Ширяевца было предано забвению.

«Истинно прекрасный народный поэт»

«Истинно прекрасный народный поэт»

Klychkov 1920    Поэт, прозаик и переводчик Сергей Антонович Клычков (настоящая фамилия или деревенское прозвище Лешенков) (1889-1937) родился в Тверской губернии в семье старообрядца. Участвовал в революции 1905 года. Ранние стихи Клычкова были одобрены С. Городецким. В 1908 году С. Клычков совершил путешествие в Италию, посетил М. Горького. Пытался окончить Московский университет, но за неуплату исключался с историко-филологического, а затем и с юридического факультетов. С первых поэтических сборников Клычков заявил о себе как о поэте новокрестьянского направления, созвучном поэтическим индивидуальностям Н.А. Клюева, С.А. Есенина, П.В. Орешина. С. Клычков выступил как певец таинственного в природе, которая была одушевлена и заселена русалками, лешими, колдунами. Стихи С. Клычкова стали известны С. Есенину в 1913-1914 годах и были им восприняты как «близкие по духу». К этому времени, возможно, относится и начало их личного знакомства. С. Клычков назван С. Есениным среди поэтов, которых он узнал в годы учебы в Университете Шанявского. Во время Первой мировой войны С. Клычков отправился на фронт, войну окончил в звании прапорщика. Тесное сотрудничество С. Есенина и С. Клычкова установилось в 1918-1919 годы. К первой годовщине Октября было решено установить обелиск героям революции у Кремлевской стены. Победил проект С.Т. Коненкова, который предложил С. Клычкову и С. Есенину написать стихи для торжественного открытия мемориальной доски. К поэтам присоединился поэт М. Герасимов. Втроем они написали «Кантату», музыку к которой сочинил композитор И. Шведов. На митинге хор и оркестр исполнили «Кантату», с речью выступил В.И. Ленин. С. Есенин и С. Клычков входили в «инициативную группу» крестьянских поэтов и писателей, подписавших «Заявление об образовании крестьянской секции при московском Пролеткульте». В 1919-1921 годах С. Клычков жил в Крыму, где едва не был расстрелян (махновцами, затем белогвардейцами). В 1921 году С. Клычков переехал в Москву, где сотрудничал в основном в журнале «Красная новь». В апреле 1922 года стихотворение С. Есенина «Не жалею, не зову, не плачу…» публикуется в «Красной нови» с посвящением Сергею Клычкову:

Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.
Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя! иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.

    С. Клычков не одобрял участия С. Есенина в группе имажинистов. В августе 1923 года он опубликовал статью «Лысая гора», в которой представил российский поэтический Парнас своеобразным обиталищем нечистой силы. С. Клычков упрекал имажинистов, что у них — «надуманность, неестественность и непростота образа стали достоинством». К концу 1924 года С. Клычков закончил писать роман «Сахарный немец», который М. Горький в письме Н. Бухарину охарактеризовал как образец возрождения сентиментализма народничества. С. Есенин в это время находился на Кавказе. С. Клычков и С. Есенин пытаются создать поэтический образ Ленина, но их попытки не получили должного одобрения. Критик И. Бахрах отмечал — «Стихотворения (о Ленине) Есенина, Клычкова и Наседкина — образец того, как не нужно писать». С. Клычковым написаны три романа — сатирический «Сахарный немец» (1925 год, в 1932 году вышел под названием «Последний Лель»), сказочно-мифологический «Чертухинский балакирь» (1926) и «Князь мира» (1928). В 1930-е годы С. Клычков активно занимался переводами и литературной обработкой эпоса народов СССР (вогульские сказания, марийские народные песни, киргизский эпос Манас, грузинская классика — поэма «Витязь в тигровой шкуре» Ш. Руставели, произведения Г. Леонидзе, А. Церетели, Важа Пшавела и др.) В 1937 году Сергей Клычков был арестован по ложному обвинению в принадлежности к антисоветской организации «Трудовая крестьянская партия», 8 октября 1937 года был приговорён к смертной казни и в тот же день расстрелян. Его прах — в братской могиле на Донском кладбище в Москве. В 1956 году С. Клычков был реабилитирован.

«Другу, что в сердце мёд, а на губах золотые пчелы»

«Другу, что в сердце мёд, а на губах золотые пчелы»

Ganin 01    Русский поэт и прозаик Алексей Алексеевич Ганин (1893-1925) родился в деревне Коншино Кадниковского уезда Вологодской губернии. В 1911-1914 годах учился в Вологодском фельдшерско-акушерском училище. В 1913 году состоялась первая публикация его стихов в вологодской газете «Эхо». В 1914 году поэт пошёл в армию и получил назначение в Николаевский военный госпиталь в Петербурге. В 1916 году он познакомился с Сергеем Есениным, служившим в госпитале Царского села. Знакомство переросло в дружбу. В конце 1916 года А.Ганин демобилизовался по состоянию здоровья, стал работать в волостном фельдшерском пункте. В свободное от работы время писал стихи, изредка публиковавшиеся в газете «Биржевые ведомости». Февральскую революцию встретил в Петрограде. Газеты партии эсеров привлекали к сотрудничеству «крестьянских поэтов». Стихотворения С. Есенина и А. Ганина публиковались в левоэсеровской газете «Дело народа». Оба молодых поэта подружились с сотрудниками газеты, в том числе с Зинаидой Райх и Миной Свирской. Летом 1917 года вместе с Сергеем Есениным и Зинаидой Райх Ганин совершил поездку на родину в Вологду и в Соловки. Во время той поездки произошло венчание Есенина с Райх в Кирико-Иулитской церкви неподалеку от Вологды. Ганин выступил свидетелем со стороны невесты, в которую сам был влюблен. Ей он посвятил написанное в Соловках стихотворение «Русалка», в котором признавался в неразделенной любви к героине, выбравшей «разбойника кудрявых полей» — его друга Сергея Есенина. Вскоре молодожены стали жить в доме № 33 по Литейному проспекту, снимая две комнаты. В одной из комнат этого же дома поселился А. Ганин. Жили коммуной, возложив ведение домашнего хозяйства на Зинаиду Райх. Поэты были неразлучны. В 1917 году Ганин вместе с Николаем Клюевым, Сергеем Есениным и Петром Орешиным публиковался в альманахе «Скифы». В 1918 году поэт познакомился с Александром Блоком. В том же году вступает в Красную Армию, где служил фельдшером в различных госпиталях Северного фронта. После демобилизации А. Ганин поступает в Вологодский педагогический институт, вскоре женится, у молодоженов рождается дочь. А. Ганин подписывает с С. Есениным и другими «крестьянскими» поэтами и писателями 5 октября 1918 года «Заявление инициативной группы» с требованием создания при Пролеткульте крестьянской секции. С. Есенин пытается привлечь А. Ганина в группу поэтов-имажинистов, помогает публиковать его стихотворения в имажинистских сборниках. В 1920 году А. Ганин публикуется в имажинистском сборнике «Конница бурь», но имажинистом он не стал. В 1920-1921 годах Ганин издает в Вологде миниатюрным изданием поэму «Звездный корабль». В 1923 году А. Ганин переехал в Москву, где участвовал в поэтических вечерах, посещал литературные кафе, жил у знакомых поэтов, а иногда ночевал и на улице. У него практически никогда не было денег, тем не менее, ему удалость выпустить 11 сборников, изготовленных литографическим способом. Таковы книжечки «В огне и славе», «Красный час», «Вечер», «Золотое безлюдье», «Кибураба» и другие. Книжечка «Красный час» вышла с посвящением С. Есенину — «Другу, что в сердце мед, а на губах золотые пчелы — песни — Сергею Есенину».  По своей направленности творчество А. Ганина было близко к творчеству новокрестьянских поэтов. На литературных вечерах «новокрестьянских» поэтов А. Ганин выступал страстно, темпераментно. При этом Ганин жил на случайные заработки, его произведения не издавались. Свое отчаяние и бессилие он пытались утопить в пьянстве. Нелестно о А. Ганине отзывалась Г. Бениславская — «Я его знаю опустившимся, обнаглевшим попрошайкой, озлобленным на весь мир неудачником». С. Есенин по возможности поддерживал его, кормил и поил нередко за свой счет, давал ему свою обувь, одежду. При помощи С. Есенина и И. Евдокимова в 1924 году вышел небольшой сборник произведений А. Ганина «Былинное поле», где отразились нитки протеста против социальной несправедливости. Свои обвинения в адрес власти в геноциде народа, в создании невыносимых условий для жизни трудового народа А. Ганин изложил в тезисах «Мир и свободный труд народам», которые заканчивались словами — «Тщательно взвесив современное положение России, небывалое единство настроения русского народа, мы твёрдо верим, что близок конец страданий, и радостно будет освобождение!». В ноябре 1924 года Ганина арестовали его и еще тринадцать человек, объединив их всех в «Орден русских фашистов», который, якобы, боролся против советской власти и хотел уничтожить коммунистический режим в России. Все обвиняемые не только не состояли в выдуманном «Ордене», но и большинство их друг друга никогда в глаза не видели. А. Ганин был признан главой «Ордена». Он не только знал участников тайной организации, но и рассказывал об этом Есенину и другим поэтам, стараясь привлечь их для сотрудничества. А. Ганин даже включил в список будущего правительства С. Есенина в должности министра народного просвещения, что вызвало резкий отпор со стороны С. Есенина, потребовавшего немедленно вычеркнуть из этого списка его фамилию. С. Есенина вызывали в органы и спрашивали о его дружбе с А. Ганиным. Есенин от дружбы с Ганиным не отказался, но поняв, что скоро потеряет еще одного друга, 27 марта 1925 года уехал в Баку. Поэта А. Ганина с шестью товарищами расстреляли 30 марта 1925 года. Остальные были сосланы на Соловки. Расправа с А. Ганиным была начальной точкой отсчета репрессивных мер против «крестьянских поэтов», которые погибли в годы необоснованных репрессий. В 1966 году А. Ганин был реабилитирован.

    1930-е годы были периодом творческого молчания и замалчивания новокрестьянских писателей, они пишут «в стол», занимаются переводами.
    Новокрестьянских поэтов объединяло, прежде всего, следование традициям русской культуры — любовь к деревенской России, желание показать исконные русские ценности. С начала 1920-х годов группа новокрестьянских поэтов являлась объектом постоянных нападок и «разоблачений» со стороны критиков и идеологов пролетарской литературы. Судьбы новокрестьянских поэтов после Октябрьской революции сложились трагически — из шести наиболее ярких их представителей трое (С.А. Есенин, А.В. Ширяевец и А. Ганин) ушли из жизни в середине 1920-х годов. Идеализация деревенской старины, которую сочли «кулацкой», для троих других поэтов стала главным пунктом обвинения в 1930-е годы — Н.А. Клюев, С.А. Клычков, П.В. Орешин были репрессированы, а их имена вычеркнуты из литературы. Интерес к творческому наследию крестьянских литераторов возобновляется лишь с возвращением к советскому читателю поэзии Сергея Есенина. Это эссе о поэтах — друзьях Сергея Есенина, поистине друзей выбираем мы сами, но лучших оставляет время. У есенинских друзей — соратников по поэтическому цеху, как показало время, не было срока годности.

Эдуард Гетманский

Social Like