АЛИЕВ Д. Есенин и Кавказ

04.11.2023 11:04  |   | 

Рейтинг:   / 2

Есенин и Кавказ

Впервые Сергей Есенин побывал на Кавказе в 1919 году, то есть в самый разгар Гражданской войны. По воспоминаниям его друга писателя Анатолия Мариенгофа, это была очень утомительная и долгая поездка: «На каждой станции поезд стоял по два-три часа. Не хватало топлива, а потом ещё и документы проверяли так дотошно, что уставали и пассажиры, и сами проверяющие».

Оно и понятно. Красные искали белых шпионов, а белым везде мерещились красные лазутчики. Время было тревожное. Об этом писали в своих мемуарах и такие литераторы, как Валентин Катаев, Вениамин Каверин, Всеволод Иванов.

Например, Мариенгоф описывает такую ситуацию, произошедшую весной 1919 года во время поездки в Дербент:

«Сергей Есенин громко возмущался:

— Это издевательство когда-нибудь закончится? Сколько можно мучить людей вашими проверками?

А военные спокойным тоном отвечали:

— Так ведь война идёт, молодой человек. Кругом неразбериха. Будьте терпеливы.

— Не хочу, не желаю, — продолжал возмущаться Есенин…»

А биограф поэта Юрий Прокушев писал: «На Кавказе Есенину очень понравилось. Это дало ему мощный стимул для дальнейшей литературной деятельности. Кавказский период стал для него весьма плодотворным…»

Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф ехали в Дербент, чтобы оттуда попасть в Баку и устроить там большой литературный вечер. Но ничего не получилось.

В Баку в это время, оказывается, шли ожесточённые бои между мусаватистами и сторонниками Советской власти. В те опасные дни газеты не печатались, радио не работало, и поэтому было абсолютно непонятно, что происходит даже в соседнем городе.

Мариенгоф тогда сказал Есенину:

— Надо уезжать поскорее, а не то и нас «пригвоздят» к стене своими пулями мусаватисты.

Есенин согласился. И на попутном фаэтоне друзья вернулись в Дербент. Здесь поэты снова подверглись многочисленным проверкам. В городе были англичане и деникинцы.

Поэтам помогла старшая сестра знаменитой Шаганэ Тальян, с которой позже познакомится Сергей. Сестру Тальян звали Като. Девушка узнала Есенина и сказала:

— Читала ваши стихи. У меня есть ваша книжка. Можете пожить немного у нас. Я живу с подругой. А хозяйки нет, она давно уехала.

Есенин улыбнулся и развёл руками:

— Хотели устроить литературный вечер в Баку, заработать денег, но ничего не вышло…

Като в ответ тоже улыбнулась:

— Может, в следующий раз у вас получится.

— Надеюсь.

В Дербенте друзья прожили неделю, затем на перекладных добрались до Порт-Петровска.

Анатолий Мариенгоф писал:

«В Порт-Петровске стоял целый состав малярийных больных. Нам пришлось видеть припадки поистине тяжёлые. Люди прыгали на досках, как резиновые мячи, скрежетали зубами, обливались потом…»

До Москвы тоже добирались на перекладных.

***

Через год друзья снова поехали на Кавказ. На этот раз в специальном вагоне, который предоставил поэтам друг Мариенгофа инспектор управления наркомата путей сообщения Колобов Григорий Романович.

Есенин и Мариенгоф очень обрадовались специальному вагону. Внутри было роскошно: два дивана, шикарное кресло, на полу — турецкие коврики.

Пока из Москвы добирались до Ростова, на каждой станции устраивали импровизированные литературные выступления. За это сердобольные люди давали им продукты, а иногда и деньги, в основном старые «керенки». Благодаря этой поездке на Кавказ и появилась у Есенина такая прекрасная поэма как «Сорокоуст».

Обратимся вновь к воспоминаниям Мариенгофа:

«В купе все были спокойны. Есенин читал флоберовскую «Мадам Бовари», я — Стендаля, а Колобов спал, тихо похрапывая. И вдруг в хвосте поезда пассажиры весело загалдели. От вагона к вагону этот галдёж пошёл по всему составу. Мы дружно высунулись из окна. По степи вперегонки с нашим поездом перед паровозом бежал обалдевший рыжий тоненький жеребёнок. Зрелище было трогательное. Надрываясь от крика и размахивая руками, Есенин стал подбадривать скакуна. Версты две железный и живой кони бежали вровень. Потом четвероногий стал отставать, и мы потеряли его из виду. Есенин после этого был взволнованный, ходил сам не свой…»

Эпизод был настолько трогательный, что через два дня был создан «Сорокоуст». Литературовед Пётр Юшин в своей книге «Идейно-творческая эволюция Есенина» отмечал, что это одно из самых лучших произведений поэта. Вот маленький отрывок:

Видели ли вы,
Как бежит по степям,
В туманах озёрных кроясь,
Железной ноздрёй храпя,
На лапах чугунных поезд?
А за ним
По большой траве,
Как на празднике отчаянных гонок,
Тонкие ноги закидывая к голове,
Скачет красногривый жеребёнок?

О чтении этого произведения Есениным писатель Сергей Городецкий сделал запись в своём дневнике:

«После возвращения с Кавказа Есенин на сцене Политехнического музея прочитал свой «Сорокоуст». И тут начались бурные овации. Поэта не отпускали со сцены. Шум стоял невообразимый. Зал кричал:

— Ещё раз прочитай, ещё раз…

Сергей Александрович стоял, смущённо улыбаясь, и показывал рукой на горло. Но безрезультатно: зрители требовали повторной читки. В конце концов он согласился и ещё раз прочитал эту талантливую маленькую поэму…»

***

В третий раз он оказался на Кавказе уже в 1923 году. Это был период, когда поэт вернулся из-за границы и собирался расстаться с женой, танцовщицей Айседорой Дункан. Однако Дункан не желала его отпускать.

Он говорил друзьям:

— Она добрая женщина, но раздражает. Липнет, как патока…

Действительно, танцовщица каждые двадцать минут лезла к поэту с поцелуями. Это приводило Есенина в ярость. Он искал любую возможность, чтобы уехать от неё.

Именно в тот период Сергей получает письмо от литератора и музыканта Арсения Авраамова, который с 1918 года живёт в Темир-Хан-Шуре.

Авраамов просит поэта приехать к нему, потому что он как раз работает над книгой о Есенине и Мариенгофе и хочет задать несколько существенных вопросов.

Книга впоследствии была издана под названием «Воплощение. Эпоха Есенина и Мариенгофа».

Поэт был рад этому письму и с удовольствием уехал из Москвы. Но каково было его удивление, когда через неделю в Темир-Хан-Шуре появилась и Дункан в сопровождении своего концертного администратора Ильи Шнейдера. Оказывается, они приехали на автомобиле, который был закреплён за танцовщицей. Есенин буквально заскрипел зубами, возмущённо бросил Шнейдеру:

— Зачем ты привёз Айседору? Я не желаю её видеть…

Шнейдер пожал плечами.

— Послушай, Сергей. Она уговорила меня. Я ничего не мог поделать. Она не давала мне покоя.

Сама Айседора грустно улыбалась и на ломаном русском выговорила:

— Серьожа не радуется мене…

Есенин ничего не ответил.

На следующий день она уехала на гастроли в Пятигорск. А поэт через два дня вернулся в Москву. Спустя два года Шнейдер, встретив Есенина у кафе «Мышиная нора», скажет ему:

— Эх, Сергей, как же тебя любила эта женщина! Зачем ты тогда с ней так бесцеремонно поступил? Знаешь, она плакала целый день…

Поэт нахмурился:

— Пойми, не любил я её. И ничего с собой не мог поделать…

— А кого ты любил?

— Августу Миклашевскую. И сейчас люблю. И стихи посвящаю ей. Она великолепная актриса и красивая женщина.

Шнейдер махнул рукой:

— Тебе виднее.

***

Ещё одна поездка на Кавказ состоялась ровно через год. В это время Есенин уже порвал все отношения с писателями-имажинистами и в первую очередь с Анатолием Мариенгофом.

В письме к журналистке Галине Бениславской поэт сообщает: «С имажинизмом покончено. Я сам буду распоряжаться, в каком издании мне печатать свои стихи. В журнале Мариенгофа больше не публикуюсь…»

На этот раз Есенин поехал в Баку один по приглашению редактора газеты «Бакинский рабочий» Петра Ивановича Чагина.

Чагин вспоминал:

«Есенин приехал 20 сентября. А этот день священный для бакинцев: памяти 26 комиссаров. И если бы он приехал дня на два раньше, то мог бы дать в юбилейный номер стихи. Быстро договорились поправить дело и поместить стихи по горячему следу в ближайшем номере газеты. Я вооружил его материалами и запер в моем редакторском кабинете. Под утро приезжаю в редакцию и вижу: стихи «Баллада о двадцати шести» на столе. И творец этой жемчужины советской поэзии лежит полусонный на диване, шепча ещё не остывшие строки…»:

Пой, поэт, песню,
…26 их было,
26…
Их могилы пескам
Не занесть.

В ближайшем номере 22 сентября стихи были напечатаны в «Бакинском рабочем».

В этот приезд Есенин также познакомился с младшим братом Петра Чагина Василием. Молодой человек работал комендантом Советского посольства в Тегеране и возил дипломатическую почту. И Сергей загорелся желанием поехать в Персию.

Сам Василий так описывает то время:

«В марте 1924 года я приехал в Баку из Персии. Радости родителей не было предела. Задушевную родную семейную беседу прервал телефонный звонок. Звонил Пётр из редакции «Бакинский рабочий».

— Знаешь, кто сидит у меня? Приехал Сергей Александрович. И вот уже час как мы беседуем. Я ему рассказал, что ты приехал из Тегерана и находишься в Баку.

— Какой Сергей Александрович? Не могу вспомнить…

— Ну как же?! Сергей Есенин, поэт.

— А, вспомнил.

— Сергей хочет с тобой немедленно встретиться. Он просто бредит Персией.

— И я рад с ним увидеться. Привези его к нам домой.

И вот он у нас. Его вьющиеся, цвета спелой пшеницы волосы прядями спадали на лоб. Открытые голубые задумчивые глаза и непринуждённая улыбка говорили о жизнерадостности и сразу располагали к нему. Каждый вечер в течение месяца я рассказывал поэту о Персии. Он хотел и сам побывать в этой стране, но не получилось…»

Позднее выяснилось, что Есенин не смог поехать в Персию из-за того, что необходимо было оформлять очень много документов. Поэт просто поленился.

— Хватит! Когда в Европу и Америку ездил, намучился с этими документами, — говорил он. — Здесь, на Кавказе, тоже почти как в Персии.

И это действительно было так. Поэтому и появился чуть позже прекрасный цикл стихов под названием «Персидские мотивы».

***

Из Баку по приглашению друга, журналиста Льва Повицкого Есенин едет в Батуми. Здесь и состоялось его знакомство с армянской учительницей Шаганэ Тальян.

Поэт приходил каждый день к школе и провожал Шаганэ домой. Однажды сказал ей и её сестре:

— Я прокачу вас на тройке с ветерком. Узнаете, что такое русская езда.

Шаганэ рассказывала:

«Однажды в конце декабря шёл сильный снег — явление редкое в Батуми. Есенин приехал на санях оживлённый, весёлый, и мы отправились кататься по Махинджаурской дороге. Мы впервые ехали на санях, и, наверное, Есенин хотел показать нам, мне и сестре, всю прелесть этой езды. На полдороге он извинился, попросил разрешения сесть на козлы: гнал коня, смеялся, веселясь, как ребёнок…»

После встречи с ней и было написано знаменитое стихотворение:

Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Потому что я с Севера что ли,
Я готов рассказать тебе поле,
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя Шаганэ…

***

Прожив в Батуми около двух месяцев, Есенин ухал в Тбилиси, где встретился с известными грузинскими поэтами. Особенно подружился с поэтом Тицианом Табидзе.

Надо признать, что Кавказ, как когда-то для Пушкина, и для Есенина оказался новым источником вдохновения.

Во время пребывания в Грузии он был в зените своей творческой деятельности. По воспоминаниям жены Тициана Табидзе Нины собирался даже остаться навсегда жить в этом красивом городе. Но не случилось.

Он объяснял товарищу:

— Понимаешь, родителям надо помогать. Да и сёстры у меня юные. Им тоже поддержка необходима.

Табидзе серьёзно замечал:

— А ты всех перевези сюда. Разве это плохо? Сам видишь, какой у нас чудесный климат.

Есенин улыбался:

— Это было бы прекрасно, но слишком много хлопот. Да и не пожелают родители на старости лет переезжать так далеко. И деду моему уже почти 80 лет.

— Я помогу. Всё организуем, — горячо говорил Тициан.

Из записей его жены:

«Есенин несколько дней жил у нас. Однажды, когда утром он вышел из комнаты в столовую, моя трёхлетняя дочурка, увидев его — с волосами спелой ржи, как бы обсыпанного золотой пылью, воскликнула, всплеснув ручонками:

— Окрос пули!

«Золотая монета» — в нашем доме за ним осталось такое прозвище. Видно было, что ему это нравилось. И играя с моей девочкой, он всё заставлял её повторять: «Окрос пули» — «Золотая монета». После гибели Есенина Нита долго плакала…»

***

Много печатался Есенин в грузинской русскоязычной газете «Заря Востока». В этом издании были напечатаны его лучшие стихи.

Сотрудник газеты Николай Вержбицкий отмечал:

«Есенин в редакции был всеобщим любимцем. Мы гордились тем, что он вошёл в наш коллектив. И сам поэт отдыхал буквально душой в этой прекрасной дружественной обстановке…»

Кавказ буквально «сразил» Есенина не только красотой гор и прозрачными чистыми родниками, но и атмосферой огромного человеческого добра.

И в Дагестане, и в Азербайджане, и в Грузии Есенин создал сотни великолепных произведений, сделавших его классиком русской-советской литературы.

Джабраил Алиев

«Дагестанская правда», 3.11.2023

• Вперёд >