Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58836776
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
29846
39415
159743
56530344
890598
1020655

Сегодня: Март 28, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

ЛИБЕДИНСКИЙ Ю. О Есенине

PostDateIcon 29.11.2005 21:00  |  Печать
Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 
Просмотров: 6938

Юр. Либединский
 

О  Есенине. (Воспоминание)


1.

Сергея Есенина я знал очень мало, и ни в каком случае я не претендую на то, чтобы считать себя лично близким ему человеком. Познакомился я с ним в тот период, когда говорили, что он-де заигрывает с «напостовцами». Он тогда напечатал в «Октябре» «Песнь о великом походе», дружил с т. Бардиным. Творчески он был накануне того этапа, который он сам озаглавил «Страна Советская». До этого я знал его только по отголоскам скандалов, которые до меня доходили, и относился к нему без симпатии, хотя многие его стихи мне нравились. И когда т. Вардин говорил мне, что Есенин идет к нам, я не верил. Поэтому когда случайно познакомился с Есениным на улице, с ним встреч после этого не искал.
И только после того, как мне пришлось провести с ним у т. Вардина целый вечер, мое отношение к нему резко изменилось, и мне стало приятно с ним бывать, особенно когда он был трезвым. Тогда он производил впечатление застенчивого человека, говорил не особенно много. Трезвым он запомнился мне улыбающимся, и после свидания с ним оставалось впечатление внутренней чистоты и легкости, быть может, от этой улыбки и легкости движений. Оттого все немногие свидания с ним сейчас вспоминаются до малейшей мелочи, и особенно выпукло выделяется в памяти то, что теперь помогает понимать его жизнь и творчество.
В пьяном виде он производил впечатление больного человека, с ним бывало тяжело и становилось жаль его.

2.

Вечер, в который я его близко узнал, был после того, как Есенин с'ездил в деревню. Он был тогда очень возбужден и все время рассказывал впечатления поездки. Был немного в задорном настроении. Он сказал мне с оттенком некоторого вызова: «А знаете ли вы, что я —рестьянин, даже продналог в деревню посылаю». С этого наш разговор начался. И вот, пересказывая свои деревенские впечатления, он говорит: «Знаете, раньше отец меня ругал «большевик», а я ему «кулак»; это было в 1918 году, а теперь, говорит, я приезжаю в дом, а он мне говорит: «Вот эта власть нам подходящая». Несколько раз этот рассказ тогда он повторял. Чувствовалось, что новые впечатления в него глубоко вошли.
Был там один партийный товарищ, хотя и с большим партийным стажем, но одетый и державший себя по-европейски. Есенин мне об этом сказал. Я решил пошутить и говорю: «Ведь он же графского происхождения, он твоих дедов на конюшне драл». Есенин так и вскинулся: «Ты моих дедов на конюшне драл»? Тот ничего не понимал, пока я не раз'яснил шутку. На следующий день Есенин читал нам свое прекрасное стихотворение о Ленине...
Есенин часто упоминал, что он происходит из крестьян, он гордился этим. Рассказывая о загранице, он мне сказал: «Знаешь, будучи в Париже, я узнал, что в таком-то кафэ подают эмигранты. Пришел в кафэ, подошел ко мне один кельнер, я его спрашиваю: «Вы русский»? Он говорит: «да» и называет какую-то дворянскую фамилию. Я и говорю: «А я, вот, рязанский мужик Сергей Есенин, и ты мне служишь»... Я сопоставляю это с тем, о чем я говорил выше, и утверждаю, что в нем очень глубока была демократическая жилка.

3.

Очень мне запомнилась другая наша встреча. Дело было осенью или зимой, но в этом году. Встретился мне Есенин, и я уговорился к нему притти. Там был один известный беллетрист, близкий друг Есенина — тов. Л. Скоро мы заспорили, кажется, о литературе, потом перешли на политику, на вопросы марксистской теории. Есенин подсел к нам, но особенно живого участия в разговоре не принимал. Однако он напряженно слушал, точно стараясь нашим оживленным диалогом об-яснить какие-то свои вопросы. Мне помнится, что именно он перевел нас на разговор о деревне. Товарищ Л. точно грозил нам деревней; он говорил, что она является той силой, которая погубит пролетарскую диктатуру. Есенин время от времени перебивал наш разговор вопросами, по которым можно было догадываться о том, что его больше всего интересует: что придется испытать крестьянину при переходе к социализму,насколько мучительно будут на нем отзываться все эти процессы перехода, как он внутренне будет изменяться?
Когда пришлось нести на плечах гроб Есенина, я очень ясно вспоминал этот разговор. Когда говорил я, Есенин смотрел на меня; когда товарищ Л., — на него, и хотя он говорил мало, но был как-то особенно мне приятен. Я, конечно, не думал тогда, что этот вечер был последним моим свиданием с Есениным, и надеялся с ним видеться.

4.

У меня сохранилось о нем еще одно воспоминание, которое кажется мне очень ценным. Не помню, когда это было, весной или летом прошлого года. Разговор шел о литературе. Есенин сказал: «Знаешь, прихожу я к товарищу (называет имя одного попутчика), а он сидит за столом, пишет. Сам не умыт, в комнате грязно. Я вот так не могу писать, когда я не умыт и в комнате нечисто, и вообще, знаешь, я пьяный никогда не писал». Тому, кто знает о Есенине только анекдоты, тому верится с трудом, но тот, кто знает самое лучшее, что осталось от Есенина, его творчество, тот этому поверит. Эти его слова на меня произвели большое впечатление, и теперь, когда я думаю о Есенине, я прежде всего вспоминаю о том, что, как всякий большой художник, Есенин к своему творчеству относился с благоговением, как к самому важному делу своей жизни.
Есенина обвиняли при жизни в подлизывании, в халтуре. Говорили, что «Песнь о великом походе» — халтура. Я считаю, что это не так. Когда человек переламывается, он не может говорить таким же чистым голосом, как и в моменты целостности мировоззрения и настроения. Есенин больно чувствовал это отношение. Об этом говорит его стихотворение, которое я нашел в газете уже после его смерти:

Издатель славный!
В этой книге
Я новым чувствам предаюсь,
Учась постигнуть в каждом миге
Коммуной вздыбленную Русь.

Пускай о многом неумело
Шептал бумаге карандаш;
Душа спросонок хрипло пела,
Не понимая праздник наш.

Но ты видней поэта
Прочтешь не в буквах, а в другом,
Что в той стране, где власть Советов,
Не пишут старым языком.

И разбирая опыт смелый,
Меня насмешке не предашь.
Лишь потому так неумело
Шептал бумаге карандаш.

Это стихотворение ясно говорит о том, куда пришел бы Есенин, если бы он преодолел в себе то наследие богемы, которое погубило его и которым он обязан тем, кто сейчас кликушествует над его гробом.


«На литературном посту», №1, апрель 1926 г., с. 32-34.

 

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика