Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58847467
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
40537
39415
170434
56530344
901289
1020655

Сегодня: Март 28, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

РАДЕЧКО П. Троянский конь репутации Есенина

PostDateIcon 19.04.2011 13:13  |  Печать
Рейтинг:   / 10
ПлохоОтлично 
Просмотров: 20257

 

 

ЧАРОДЕЙ РУССКОГО СЛОВА

Имя певца России Сергея Есенина давно стало достоянием мировой поэзии. Его стихи переведены почти на двести языков. О нём оставили воспоминания десятки современников, среди которых не только литераторы, а и политики, артисты, художники, учёные. Выпущено несколько сборников, где собраны десятки стихотворений разных авторов, посвящённых поэту. О нём пишут газеты и журналы, снято несколько фильмов. Издано академическое Полное 7-томное собрание сочинений (в девяти книгах). О нём говорят и спорят, как о современнике. Потому что творчество этого чародея русского слова привлекает читателя не только своим непостижимым волшебством, но и дивным пророчеством.
Родился Сергей Александрович Есенин 3 октября 1895 года в селе Константиново Рыбновского района Рязанской области в небогатой крестьянской семье. Здесь он вырос. Здесь сложил свои первые незамысловатые, но собственные стихи.
Александр Солженицын, побывавший на родине поэта, писал: «Волнуюсь: небесный огонь опалил однажды эту окрестность, и ещё сегодня он обжигает мне щёки здесь. Я выхожу на окский косогор, смотрю вдаль и дивлюсь: неужели об этой далёкой тёмной полоске хворостовского леса можно было так загадочно сказать: «На бору со звонами плачут глухари…»? И об этих луговых петлях спокойной Оки:

Скирды солнца в водах лонных?

Какой же слиток таланта метнул Творец сюда, в эту избу, в это сердце деревенского драчливого парня, чтобы тот, потрясённый, нашёл столькое для красоты — у печи, в хлеву, на гумне, за околицей — красоты, которую тысячу лет топчут и не замечают?..»
Есенин замечал всё. Восхищался сам красотой родимого края и, словно кудесник, восхищал других своим видением окружающего:

Тот, кто видел хоть однажды
Этот край и эту гладь,
Тот почти берёзке каждой
Ножку рад поцеловать.

Подмечает он и то, как «белая берёза / под моим окном / принакрылась снегом, / точно серебром», как «поёт зима — аукает, / мохнатый лес баюкает», как «по двору метелица / ковром шелковым стелется», как «жёлтые поводья / месяц уронил», как «сыплет черёмуха снегом», как «заколдован невидимкой, / дремлет лес под сказку сна, / словно белою косынкой / подвязалася сосна», как «валит снег и стелет шаль,/ бесконечная дорога / убегает лентой вдаль».
Эти и другие подобные строки поражали есенинских друзей необычностью восприятия им всего привычного и обыденного, красотою образов, смелостью сравнений и эпитетов. Ведь он не только на лугу, в поле или в лесу видел всё в ином измерении, а и в собственной хате чувствует как пахнет именно «рыхлыми драчёнами», как «на дворе обедню стройную / запевают петухи», а в ржаном закуте «златятся рогожи в ряд».
Но оценить по достоинству написанное их земляком они не могли. В ежедневных тяжёлых крестьянских заботах о «картофеле и хлебе» не только сельчане, но и родители с некоторым недоверием относились к такому непрактичному занятию юного Сергея. Его отец, работавший в мясной лавке в Москве, говорил: «Он не такой, как мы. Он Бог его знает кто». Об отношении деда к стихотворству внука Есенин откровенно рассказал в маленькой поэме «Мой путь»:

И помню дед мне
С грустью говорил:
«Пустое дело…
Ну, а если тянет —
Пиши про рожь,
Но больше про кобыл».

Не сразу открылись перед юным сельским поэтом двери редакций и в Москве, куда он приехал в 1912 году после окончания Спас-Клепиковской второклассной учительской школы. Сергей работает помощником корректора в типографии Сытина, учится в народном университете Шанявского и пишет, пишет стихи. Удивляясь тому, что их никто не спешит публиковать.
И только через три года Есенин решился приехать в Петроград к первому поэту тогдашней России Александру Блоку. И хотя, по его же свидетельству, во время встречи с него «капал пот», от Блока Сергей вышел окрылённым. Ещё бы! Ведь в записке к столичным литераторам Михаилу Мурашёву и Сергею Городецкому Александр Александрович написал: «Направляю к Вам талантливого крестьянского поэта-самородка». Кроме такой высокой оценки, даденой Сергею Есенину, Блок подарил ему «на добрую память» свою книгу. А Городецкий не только помог в публикации стихов, но и на время пребывания Сергея в Питере поселил его у себя дома.
Что же привлекло Блока в стихах Есенина, что позволило ему с первой, почти мимолётной, встречи оценить его, как талантливого поэта-самородка? Ответ на этот вопрос Александр Александрович написал на записке Есенина, которую тот передал с просьбой о встрече: «Крестьянин Рязанской губ(ернии), 19 лет. Стихи свежие, чистые, голосистые, многословные. Язык. Приходил ко мне 9 марта 1915».
В свою очередь Сергей Городецкий вспоминал о появлении у него Есенина: «Стихи он принёс завязанными в деревенский платок. С первых же строк мне было ясно, какая радость пришла в русскую поэзию. Начался какой-то праздник песни».
Оба эти старшие поэты с горячим чувством любви писали о родной природе, о бескрайних просторах России, о колоритном быте русского крестьянства. Именно это увидели они и в стихах Есенина, заставивших их почувствовать очарование обыденным, примелькавшимся, прозаическим, что подвластно только художнику Божьей милостью.
Через несколько лет в разговоре с литературоведом Иваном Розановым Есенин отмечал: «Моя лирика жива одной большой любовью — любовью к родине. Чувство родины — основное в моём творчестве».
Это легко заметить, знакомясь с любым сборником его стихотворений. Поэт не только воспевает дорогую его сердцу отчизну, но и свидетельствует о своей неразрывной связи с нею:

Тебе одной плету венок,
Цветами сыплю стёжку серую.
О Русь, покойный уголок,
Тебя люблю, тебе и верую.

Поэт, как бы сохранил в себе сердце ребёнка, открытое и восторженное, способное так радостно воспринимать увиденное, с избытком чувств выражать своё восхищение им:

О Русь — малиновое поле
И синь, упавшая в реку, —
Люблю до радости и боли
Твою озёрную тоску.

Строку Есенина не спутаешь ни с чьей другой. В ней, в каждом его стихотворении, в каждом образе эта горячая любовь поэта к родному краю, к земле, где он родился «с песнями в травном одеяле», где зори его «вешние в радугу свивали». Он не может себя представить без родины, как и мы не можем представить Россию без Есенина. Высшей ценности для него нет. Родной край он противопоставляет даже раю небесному:

Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».

Ей он предрекает «благостную весть» и верит в её счастливое будущее. И напутствует такими словами:

Звени, звени, златая Русь,
обещая воспевать её и тогда,
Когда во всей планете,
Пройдёт вражда племён,
Исчезнет ложь и грусть…

Этому же Есенин учит начинающего поэта Вольфа Эрлиха: «Хочешь добрый совет получить? Ищи родину! Найдёшь — пан! Не найдёшь — всё псу под хвост пойдёт! Нет поэта без родины».
И оказался прав.
Патриотизм Есенина с детства питался любовью к неоглядной широте родных ему окских просторов, волшебством бабушкиных сказок, мелодичностью песен родителей и односельчан, их частушками, сказаниями об истории родного края, подвигом знаменитого рязанца Евпатия Коловрата, страстной увлечённостью «Словом о полку Игореве».
Он регулярно наведывается на свою малую родину, в село Константиново, а ещё чаще мысленно возвращается сюда в стихах:

Я посетил родимые места,
Ту сельщину,
Где жил мальчишкой…

Или:

Вспомнил я деревенское детство,
Вспомнил я деревенскую синь…

Или:

Низкий дом с голубыми ставнями,
Не забыть мне тебя никогда…

А также:

А сейчас, как глаза закрою,
Вижу только родительский дом…

И ещё:

Я нежно болен вспоминаньем детства…

Обращаясь к сестре Шуре, в одном из стихотворений Есенин задаётся вопросом:

Что поёт теперь мать за куделью?

А в другом просит сестру:

Ты запой мне ту песню, что прежде
Напевала нам старая мать…

Пение матери — тихое, ласковое, тронутое лёгкой грустью, неизменно волнующее — любил слушать Есенин и в зрелые годы, когда приезжал к родителям или в редкие наезды матери в Москву. Её поддерживал и отец, который, ещё будучи мальчиком, пел в церковном хоре.
О влиянии устного народного творчества на развитие его таланта поэт позже скажет образно и убедительно:

Ах, увял головы моей куст,
Засосал меня песенный плен.
Осуждён я на каторге чувств
Вертеть жернова поэм.

Свои стихи и поэмы он также называет песнями, а себя, естественно, певцом: «Честь моя за песню продана», «Пел и я когда-то далеко», «Я пел тогда, когда мой край был болен», «Чтоб и моё степное пенье», «Только мне, как псаломщику, петь», «В первый раз я запел про любовь»…
Любовная лирика Есенина удивительно задушевна и человечна. Она поражает глубиной и силой переживаний, какою-то застенчиво-целомудренной нежностью и едва ли не обожествлением женской красоты. В юношеском возрасте он создаёт удивительно романтический образ своей подруги:

С алым соком ягоды на коже,
Нежная, красивая была
На закат ты розовый похожа
И, как снег, лучиста и светла.

Стихам более позднего периода присущи не только «буйство глаз и половодье чувств», но и имажинистское озорство, эпатаж, от чего он вскоре решительно откажется, как и от своей «пустозвонной братии». На смену «Москве кабацкой», экстравагантности приходит зрелое отношение к своему предназначению, к своим чувствам, озарение нежностью и простотой, внутренней красотой, богатством души. Это не обычная любовь — это видение сердца.
Актриса Камерного театра Августа Миклашевская, с которой Есенин дружил после возвращения из зарубежной поездки в 1923 году, в своих воспоминаниях подчёркивала слова поэта, сказанные ей: «Я с Вами, как гимназист».
И в стихах, посвящённых этой воистину красивой женщине, ничего не говорится о её привлекательной внешности. Он видит иное и покорён другим:

Ты такая ж простая, как все,
Как сто тысяч других в России…

И далее:

Не хочу я лететь в зенит,
Слишком многое телу надо.
Что ж так имя твоё звенит,
Словно августовская прохлада?

Цикл стихотворений Есенина «Персидские мотивы» вошёл в золотой фонд мировой лирической поэзии. В нём столько философии, любви и нежности, красоты и волшебства, восхищения и лёгкой грусти, надежды и веры, что они с первого прочтения навсегда западают в душу читателя. Да и как можно забыть такие искренние и трогательные слова поэта, обращённые к юной персиянке?:

Никогда я не был на Босфоре,
Ты меня не спрашивай о нём.
Я в твоих глазах увидел море,
Полыхающее голубым огнём.

Один из наиболее известных в русском зарубежье поэт-эмигрант Георгий Иванов писал в своих воспоминаниях в 1950 году, когда творчество Есенина было у нас ещё под негласным запретом:
«У Есенина есть перед советской властью другой непростительный грех — грех посмертный (курсив — Г.И.). Из могилы Есенин делает то, что не удалось за тридцать лет никому из живых: объединяет русских людей звуком русской песни… <…> Например, такой удивительный, но неопровержимый факт: на любви к Есенину сходятся шестнадцатилетняя «невеста Есенина», комсомолка, и пятидесятилетний, сохранивший стопроцентную непримиримость «белогвардеец». Два полюса искажённого и раздробленного революцией русского сознания, между которыми, казалось бы, нет ничего общего, сходятся на Есенине, т.е. сходятся на русской поэзии. Т.е. на поэзии вообще».
Среди тех стихотворений Есенина, которые объединяют не только русских, но и всех русскоязычных, в первую очередь, несомненно, надо назвать удивительно трогательное «Письмо матери», цикл «Персидские мотивы» и «одну из самых светлых лирических поэм», по выражению Максима Танка, — «Анна Снегина».
В отличие от фальшивой и «пустозвонной братии», что окружала Есенина, он был одним из самых откровенных, искренних и правдивых поэтов. Его строка «Я сердцем никогда не лгу» стала уже своего рода фразеологизмом. Современники подчёркивали, что Есенин ничего не писал без жизненной основы. Будь то его позиция по отношению к власти, к чиновникам от литературы, к друзьям и подругам, к своей бездомной жизни. Перед читателем, перед своими односельчанами он представал, как перед священником на исповеди и, по его же выражению, «себя вынимал на испод», рассказывая о самом сокровенном. Потому и читатель до сих пор своим доверием отвечает на его доверие.
Ведь какое мужество надо иметь, чтобы, излагая в стихах письмо от матери, сказать о себе с такой убийственной правдивостью:

Но ты детей
По свету растерял,
Свою жену
Легко отдал другому,
И без семьи, без дружбы,
Без причал
Ты с головой
Ушёл в кабацкий омут.

Он пишет стихотворный ответ матери, но наиболее точно изложил свою позицию относительно произошедшего в классическом «Письме к женщине»:

Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Что я в сплошном дыму,
В разворочённом бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму —
Куда несёт нас рок событий.

Многие десятилетия литературоведы этими строками подкрепляли своё убеждение в том, что Есенин, как поэт-самородок, не закончивший полного курса учёбы в университете, не был способен разобраться в сложной политической обстановке того времени. Как и в «Капитале» Маркса. Но с высоты ХХI века мы видим, что Есенин оказался прозорливее и всех поэтов и писателей, оставшихся тогда в России, и даже политиков.
В одной из бесед со своими родителями, как свидетельствовали родственники поэта, Есенин сказал, что его творчество потомки поймут примерно через сто лет. И вот теперь мы можем истолковать некоторые его стихи немного в ином ключе, выпятив главную мысль Есенина, а не то, что подчёркивали услужливые литературоведы, пытавшиеся «подружить» его с Маяковским и другими певцами революции.
Да. В автобиографических заметках «О себе» он писал: «В годы революции был всецело на стороне Октября». И потому абсолютно искренними надо считать его строки, написанные в 1918 году в «Иорданской голубице»:

Небо — как колокол,
Месяц — язык,
Мать моя — родина,
Я — большевик.

По традиционному консервативному отношению крестьян к существующей власти, Есенин всем сердцем жаждал перемен и с великой радостью воспринял революционный лозунг левых эсеров: «Земля — крестьянам!», перехваченный позже большевиками. Но уже в том же 1918 году левые эсеры, с газетой которых «Дело народа» поэт вместе с женой Зинаидой Райх тесно сотрудничал, оказались вне закона. В стране разразилась жестокая братоубийственная Гражданская война, сопровождавшаяся красным террором, а за ней последовал страшный голод.
Основная масса русской интеллигенции вынуждена была эмигрировать. Произведения оставшихся литераторов подвергались строгой цензуре. И уже сам автор «Иорданской голубицы» Сергей Есенин всемогущим тогда Львом Троцким был назван в числе «попутчиков», подчеркнув при этом их «политическую ограниченность, неустойчивость, ненадёжность» на пути к мировой революции.
В 1922-1923 годах Есенин вместе со знаменитой американской танцовщицей Айседорой Дункан, ставшей его женой, объехал всю Европу и Америку. Там он воочию убедился в том, что ни рабочим, ни крестьянам не нужны великие революционные потрясения. Имея работу, они и так живут вполне прилично, заботясь лишь о том, как улучшить своё благосостояние. 7 февраля 1923 года Есенин пишет в Париж поэту Александру Кусикову:
«Я перестаю понимать, к какой революции я принадлежал. Вижу только одно, что ни к февральской, ни к октябрьской, по-видимому, в нас скрывается какой-нибудь ноябрь…»
Тяжёлые раздумья об иллюзорности былых ожиданий и несбывшихся надежд, нездоровая обстановка вокруг него и его имени при возвращении на родину заставляют поэта на целые полгода уехать на Кавказ. И там он в маленькой поэме «Метель» с присущей ему исповедальностью кается перед читателями за своё былое незрелое признание в большевизме, за свои антирелигиозные стихи:

Но я забыл,
Что сам я петухом
Орал вовсю
Перед рассветом края
Отцовские заветы попирая,
Волнуясь сердцем
И стихом.

Здесь же Есенин выносит сам себе поэтический приговор за свои незрелые стихи:

И первого
Меня повесить нужно,
Скрестив мне руки за спиной:
За то, что песней
Хриплой и недужной
Мешал я спать
Стране родной.

В мои школьные годы (полвека назад), когда имя Сергея Есенина было ещё полузапрещённым, в учебнике Л. Тимофеева «Русская советская литература» для 10 класса поэту отводилось всего полстраницы. В положительном плане, кроме цитаты Максима Горького, были написаны лишь два предложения. Приводились и шесть стихотворных строк, среди которых две из только что процитированных:

Песней хриплой и недужной
Мешал я спать стране родной.

И тут же было резюме, что поэт сказал это о «своих стихах последнего времени».
Но если внимательно перечитать всю эту маленькую поэму, становится очевидным — речь в ней идёт о настоящем (на тот момент) времени и о будущем. И только глаголы с негативной семантической окраской «орать» и «мешать» использованы в прошедшем времени. Значит, мешал спать стране тогда, когда орал петухом. То есть в 1918 году во время написания революционной поэмы «Иорданская голубица», из которой взяты эти две строки.
Есенин очень хорошо знал цену своей поэзии. В последние два года жизни он писал по-пушкински легко и вдохновенно, но в то же время весомо и глубоко, классически художественно и по-философски мудро. Многое из созданного им в этот период положено на музыку и до сих пор поётся в народе. Потому назвать это «песней хриплой и недужной» он никак не мог. Другое дело — с высоты достигнутого пьедестала взглянуть и трезво оценить свои юношеские строки, когда, увлечённый заманчивыми лозунгами о мировой революции, он писал «ради вселенского братства людей».
С выходом академического Полного собрания сочинений С. А. Есенина у поклонников его творчества появилась возможность ознакомиться со всем наследием поэта, делая при этом свои выводы. Что же касается биографических данных, взаимоотношений поэта в обществе и в быту, до истинного понимания его жизни ещё далеко!
Дело в том, что Есенин повторил в некоторой степени судьбу Лермонтова — как и тот, после смерти на протяжении трёх десятилетий находился под запретом. В обоих случаях писать о поэтах могли под видом друзей только враги, очернявшие их память. Многие «дурнопахнущие книжонки» о Есенине, как их назвал Владимир Маяковский, давно и основательно забыты. Но некоторые, с искусно завуалированной ложью, с вызывающими названиями, как, например, пресловутый «Роман без вранья» и «Бессмертная трилогия», издаются в глянцевых переплётах и большими тиражами, вводя в заблуждение не только простых читателей, а и литературоведов. Их неоднократно цитируют падкие на «жареные факты» авторы «модных» книг, недобросовестные критики, преподаватели литературы, так называемые либеральные «антироссийские» газеты и телеканалы.
Упор делается на то, что в стихотворении Сергея Есенина, посвящённом автору названных книг А. Мариенгофу, написанном в виде пародии, он назван «лучшим другом».
И, конечно же, никто и никогда не цитирует письма поэта, где он называет этого «друга» «мариенгофской тварью» и «мерзавцем на пуговицах».
Более того, в 1993 году в Гродно вышла в свет книга «Есенин и Мариенгоф: «Романы без вранья» или «Враньё без романов»?, автор которой американский профессор Борис Большун методично, навязчиво и целеустремлённо повторяет мариенгофские надуманные характеристики, оскорбляющие память Сергея Есенина, а также сомнительные догадки английского профессора-слависта Гордона Маквея, добиваясь, чтобы они накрепко засели в сознании читателей. Вопреки давно устоявшемуся мнению в литературоведении, он говорит о большом влиянии имажинизма на творчество рязанского самородка, что, не будь такого литературного течения, он вряд ли состоялся бы, как поэт. А поскольку это так, заморский профессор, ничтоже сумняшеся, заводит речь об установке памятника Анатолию Мариенгофу.
Завистников и недругов у Есенина хватало всегда. И желающих погреться в лучах его славы — тоже. Прискорбно то, что названная книга выпущена тиражом в 5000 экземпляров и бесплатно (!!!) раздавалась участникам научной конференции, проходившей в стенах Гродненского университета. А в аннотации к ней, написанной доцентом кафедры русской и зарубежной литературы этого вуза Т. Г. Симоновой, говорится, что книга «окажется полезной для исследователей русской литературы, преподавателей и студентов, обратит на себя внимание широкого круга читателей».
И в действительности, автору этой статьи приходилось слышать от преподавателей некоторых вузов поражающий отзыв о книге: «Это наш хлеб!».
Негоже учёным забывать древнее крылатое выражение: «Бойтесь данайцев, дары приносящих!».
При всех претензиях большевистских вождей к творчеству и образу жизни Есенина, они прекрасно понимали, какой силой таланта обладает этот человек, какое влияние оказывает на читателей и слушателей, особенно на молодёжь. И потому в июне 1924 года, когда в стране широко отмечалась 125-я годовщина со дня рождения Александра Пушкина, цветы к бронзовому монументу поэта на Тверском бульваре от Союза поэтов поручили возложить его достойному преемнику — Сергею Есенину.
Выполнив эту почётную миссию, бывший сельский паренёк, ещё недавно обращавшийся к современникам со словами: «Я вам племянник, вы же все мне дяди» и которому ещё не исполнилось 29 лет, распрямился и… заговорил со своим кумиром, как равный ему — на «ты»:

Мечтая о могучем даре
Того, кто русской стал судьбой,
Стою я на Тверском бульваре,
Стою и говорю с собой.
Блондинистый, почти белесый,
В легендах ставший как туман,
О Александр! Ты был повеса.
Как я сегодня хулиган.
Но эти милые забавы
Не затемнили образ твой,
И в бронзе выкованной славы
Трясёшь ты гордой головой.
А я стою, как пред причастьем,
И говорю в ответ тебе:
Я умер бы сейчас от счастья,
Сподобленный такой судьбе.
Но обречённый на гоненье,
Ещё я долго буду петь…
Чтоб и моё степное пенье
Сумело бронзой прозвенеть.

К сожалению, долго петь бездомному, обречённому на гоненье Есенину, не довелось. Песнь самого звонкоголосого соловья России всего лишь через полтора года была оборвана.
Во время похорон друзья три раза обнесли гроб с телом поэта вокруг памятника Пушкину. Они знали, что делали.
А бронзой рязанский самородок всё-таки прозвенел. И не только на своей малой родине, во многих других городах. В Москве есть немало памятников поэтам и писателям. В честь некоторых названы даже площади. Но право в веках стоять на Тверском, в непосредственной близости к великому Пушкину, предоставлено именно ему, Есенину!

БРЕСТ — 2005

Комментарии  

0 #16 RE: РАДЕЧКО П. Троянский конь репутации ЕсенинаВиктор Михайлович Ма 19.02.2024 18:29
Спасибо за правду о Сергее Есенине
Цитировать
0 #15 RE: РАДЕЧКО П. Троянский конь репутации ЕсенинаВиктор Михайлович Ма 19.02.2024 18:26
Солидарен во всём с Петром Радечко
Цитировать
0 #14 RE: РАДЕЧКО П. Троянский конь репутации ЕсенинаВиктор Михайлович Ма 19.02.2024 18:23
Удивительное совпадение взглядов Петра Радечко с моими собственными о зловещей роли Анатолия Мариенгофа в судьбе Сергея Есенина.
Цитировать
-5 #13 RE: РАДЕЧКО П. Троянский конь репутации ЕсенинаНаталья Игишева 05.04.2017 11:15
Похоже, что приписка в том оформлении, в каком она есть в опубликованном тексте воспоминаний Назаровой, при публикации комментария теряется из-за какого-то бага, поэтому даю ее отдельно. После трех звездочек в тексте стоит: «Есенин опрокинул бутылку на чьем-то столике. (Приписка на полях Г. Бениславской.)» .
Цитировать
-5 #12 RE: РАДЕЧКО П. Троянский конь репутации ЕсенинаНаталья Игишева 05.04.2017 08:49
Прошу прощения, в комментарии от 02.04.2017 11:04 пропустила приписку. С ней описание инцидента таково: «С. А. сидел в «ложе». Собирался идти к вам. Все посылал Александра (швейцара) за цветами на Страстной. Их был уже целый воз. Была там Катя. Пришла за деньгами. С. А. ждал, когда ему дадут деньги, чтобы отдать их сестре и идти на Никитскую. Пошел к кассе. По дороге его ли толкнули, толкнул ли он — но кто-то кого-то обругал. Есенин замахнулся бутылкой и облил пивом ***. Сцепились. Вызвали милицию. Его забрали». Как следует из приписки – а Бениславскую уж никак нельзя заподозрить в стремлении представить Есенина в положительном свете – причиной задержания стал совсем не дебош, а мелкий бытовой конфликт (опрокинутая бутылка – скорее всего, случайность), которую никто бы и в ум не взял, если бы в этот конфликт не оказался втянут человек, которого ну о-о-очень надо было лишний раз затащить в участок.
Цитировать
-5 #11 RE: РАДЕЧКО П. Троянский конь репутации ЕсенинаНаталья Игишева 02.04.2017 11:04
Со слов Приблудного, пересказанных в воспоминаниях Назаровой, инцидент от 15 сентября 1923 года выглядел совсем не так страшно, а Есенин был вполне адекватен и благодушно настроен: «С. А. сидел в «ложе». Собирался идти к вам. Все посылал Александра (швейцара) за цветами на Страстной. Их был уже целый воз. Была там Катя. Пришла за деньгами. С. А. ждал, когда ему дадут деньги, чтобы отдать их сестре и идти на Никитскую. Пошел к кассе. По дороге его ли толкнули, толкнул ли он — но кто-то кого-то обругал. Есенин замахнулся бутылкой и облил пивом ***. Сцепились. Вызвали милицию. Его забрали» (я бы не стала исключать провокацию). Также неясно, почему Гартман сказала, что Есенин пришел уже около 23 часов: судя по тому, что Екатерине Есениной понадобились деньги (что с ними на ночь глядя делать?) и что она безбоязненно вышла одна из дома и направилась в увеселительное заведение, время было еще «детское».
Цитировать
-5 #10 RE: РАДЕЧКО П. Троянский конь репутации ЕсенинаМихаил Ковалёв 21.12.2016 01:09
Большая благодарность П.Радечко за то, что разгрёб эту кучу наветов и лжи, вываленных "лучшим другом" на великого русского поэта после его смерти. "Друзья" вроде Мариенгофа хуже врагов. "Враньё без романа" --- типичная заказуха, трижды издававшаяся в ходе кампании "борьбы с есенинщиной", в то время как самого Есенина издавать перестали. А про тех, кто смакует мариенгофовские анекдоты, --- не способных отличить друга от злобного завистника, --- поэт сказал так: "Ваших душ безлиственную осень".
Цитировать
-5 #9 RE: РАДЕЧКО П. Троянский конь репутации ЕсенинаНаталья Игишева 14.11.2016 00:49
По принципу глухого телефона вполне мог появиться и слух о том, что Луначарский обещал предоставить под выступления Дункан ХХС. Хоть этому никакого подтверждения и нет, но зато сама «великая босоножка» обращалась к советскому правительству с просьбой выделить ей церковное здание для проведения новых, соответствующих духу коммунизма церемоний (взамен религиозных) по поводу рождений, свадеб и смертей, музыкально-хоре ографическое оформление которых она вызывалась разработать (В. С. Пашинина, «Неизвестный Есенин», с. 581-582). Как видим, осквернение храма (пусть и не конкретно ХХС) мирскими плясками в «творческие» планы «Дуньки-коммуни стки» все же входило и, что характеризует ее с еще худшей стороны, автором этих кощунственных планов была она сама, а не Луначарский (интересно также отметить, что этим предложением Дункан невольно охарактеризовал а коммунистическу ю идеологию как квазирелигию, паразитирующую на духовных – в религиозном значении этого слова – потребностях человека).
Цитировать
-5 #8 RE: РАДЕЧКО П. Троянский конь репутации ЕсенинаНаталья Игишева 13.11.2016 01:05
Справедливости ради стоит отметить, что кое-где «пензюк», вероятно, все же не врет, а просто транслирует собственные заблуждения, происходящие от использования ненадежных источников информации. Вряд ли, например, Дункан сообщала малознакомым людям, сколько ей лет. Тем более вряд ли они заглядывали к ней в метрику или паспорт. Скорее всего, Мариенгоф оценивал возраст Дункан на глаз и точно так же поступали другие общавшиеся с ней люди, а по виду «босоножке» на рассматриваемый момент времени действительно можно дать больше пятидесяти: испитое лицо и оплывшая фигура моложавости еще никому не прибавили. (Конечно, аристократ в самом высоком смысле этого слова, в качестве какового Анатолий Борисович себя позиционирует, ни при каких обстоятельствах не опустился бы до смакования чьих-то внешних недостатков, тем более если их владелец – как бы ни оценивать моральные качества последнего – ничего дурного ему не сделал, но это уже другой вопрос.)
Цитировать
-4 #7 RE: РАДЕЧКО П. Троянский конь репутации ЕсенинаНаталья Игишева 11.06.2016 21:52
Надуманно-заказ ной характер обвинений в антисемитизме, предъявлявшихся Есенину, вполне очевиден, однако они показательны в том смысле, что в связи с ними вполне уместно спросить: зачем бы эти обвинения понадобились, если б Сергей Александрович в самом деле был таким пьяницей и дебоширом, каким его принято было «живописать» в советское время? Какой был бы смысл идти таким путаным и ненадежным путем и шить обвинение белыми нитками, если б «смутьяна» можно было отправить за решетку на вполне законных основаниях – к примеру, за нанесение имущественного ущерба или телесных повреждений? (А дальше дело техники: вброс, как теперь говорят, всеобщая свалка, а потом уж при всем желании будет не понять, откуда взялась заточка и в чьей руке была.) Выходит не нашлось за Сергеем Александровичем вины, которая могла бы стать предметом судебного разбирательства , раз власти вынуждены были пойти на откровенную фабрикацию? Странный, однако, какой-то хулиган получается…
Цитировать

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика