ГЕТМАНСКИЙ Э. «Не откажите в этот час тому, кто счастья ищет в вас!»

PostDateIcon 15.09.2015 17:22  |  Печать
Рейтинг:   / 1
ПлохоОтлично 
Просмотров: 3871

«Не откажите в этот час тому, кто счастья ищет в вас!»
(из коллекции книжных знаков Э.Д. Гетманского)

    Сергей Есенин был публичным человеком. О тяге молодых поэтов к Есенину вспоминала писательница Софья Виноградская: «Их много приходило к нему, и в судьбе многих из них он принял немалое участие. Это было участие не только советом, он оказывал многим жизненную поддержку. При своей неустроенной, безалаберной, бесшабашной жизни он находил все же время заняться этими младшими друзьями, учениками. Бездомные, без денег, они находили у него приют, ночлег, а ко многим он настолько привязывался, что втягивал их в свою жизнь. Они уже тогда являлись не только его учениками, но и необходимыми атрибутами его личной жизни, поездок, хождений по редакциям…». Спора нет, в характере Есенина было немало трудного. В хронике его жизни отнюдь не все дни были отмечены благостным покоем и безмятежностью. Было в ней разное. В памяти современников остались эпатирующие эпизоды, случавшиеся и на эстраде, и в быту. Естественно, не свободны от них и мемуары. Особенно часто об этом писали в первых по времени к смерти Есенина воспоминаниях. «Есенин часто хлопотал то об одном, то о другом поэте», — рассказывает писатель Иван Евдокимов. Тульский художник Владимир Чекарьков нарисовал книжный знак для есенинского раздела домашней библиотеки историка экслибриса и коллекционера книжных знаков Эдуарда Гетманского, на котором изобразил Сергея Есенина и тех людей, с кем общался поэт в последние 10 лет своей жизни.

Максим Горький — «Какой чистый и какой русский поэт»

GorkyM    Максим Горький (настоящие имя и фамилия Алексей Максимович Пешков) (1868-1936) родился в Нижнем Новгороде. Он один из самых значительных и известных в мире русских писателей и мыслителей. Начиная с 1918 года, он был пять раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе. В последние годы жизни получил официальное признание как основатель социалистического реализма. Горький был самым издаваемым в СССР советским писателем, он уступал лишь А.С. Пушкину и Л.Н. Толстому. Максим Горький и Сергей Есенин были людьми разных поколений, но в их жизни и литературной судьбе много общего. Их жизненные пути пересекались не так часто, но это не мешало им быть в постоянном единении. С творчеством М. Горького С. Есенин познакомился в Спас-Клепиковской школе. Впервые юный Есенин увидел М. Горького в типографии И.Д. Сытина, где он тогда работал. Есенин был свидетелем того, как сытинские рабочие радушно встречали известного писателя, они на руках отнесли М. Горького из типографии до его автомобиля. М. Горький и С. Есенин познакомились осенью 1915 года в Петрограде на квартире художницы Надежды Любавиной. М. Горький, вспоминая об этой встрече, писал: «Он показался мне мальчиком пятнадцати-семнадцати лет. Кудрявенький и светлый, в голубой рубашке, в поддевке и сапогах с набором, он очень напоминал слащавенькие открытки Самокиш-Судковской, изображавшей боярских детей, всех с одним и тем же лицом… Не помню, о чем говорили… Есенин вызвал у меня неяркое впечатление скромного и несколько растерявшегося мальчика, который сам чувствует, что не место ему в огромном Петербурге… Позднее, когда я читал его размашистые, яркие, удивительно сердечные стихи, не верилось мне, что пишет их тот самый нарочито картинно одетый мальчик, с которым я стоял…». Маститый писатель напечатал в журнале «Летопись» стихотворение Есенина «Молебен»:

Заглушила засуха засевки,
Сохнет рожь, и не всходят овсы.
На молебен с хоругвями девки
Потащились в комлях полосы.

Собрались прихожане у чащи,
Лихоманную грусть затая.
Загузынил дьячишко лядащий:
«Спаси, Господи, люди твоя».

Открывались небесные двери,
Дьякон бавкнул из кряжистых сил:
«Еще молимся, братья, о вере,
Чтобы Бог нам поля оросил».

Заливались веселые птахи,
Крапал брызгами поп из горстей,
Стрекотуньи-сороки, как свахи,
Накликали дождливых гостей.

Зыбко пенились зори за рощей,
Как холстины ползли облака,
И туманно быльнице тощей
Меж кустов ворковала река.

Скинув шапки, молясь и вздыхая,
Говорили промеж мужики:
«Колосилась-то ярь неплохая,
Да сгубили сухие деньки».

На коне — черной тучице в санках —
Билось пламя-шлея... синь и дрожь.
И кричали парнишки в еланках:
«Дождик, дождик, полей нашу рожь!»

    Позже Есенин предложил М. Горькому стихотворение «Марфа Посадница», но его не пропустила цензура. Об этом М. Горький писал 24 февраля 1916 года Ивану Бунину: «Вчера цензор зарезал длинное и недурное стихотворение Есенина «Марфа Посадница». С. Есенин подарил М. Горькому «Радуницу», на которой написал — «Максиму Горькому, писателю земли и человека, от баяшника соломенных суемов Сергея Есенина на добрую память. 1916 г., 10 февр. Пг.». В 1919 году М. Горькому исполнилось 50 лет, Есенин подписал 27 марта 1919 года коллективный приветственный адрес юбиляру. Находясь за границей, М. Горький внимательно следил за творчеством С. Есенина. Он неодобрительно отозвался о есенинской повести «Яр» в письме писателю Д. Семеновскому — «Есенин написал плохую вещь, это верно». Новая встреча М. Горького и С. Есенина состоялась 17 мая 1922 года в Берлине. Поэтесса Наталья Толстая-Крандиевская вспоминала: «В этот год Горький жил в Берлине. «Зовите меня на Есенина, — сказал он однажды, — интересует меня этот человек». Встреча состоялась, на ней Айседора Дункан исполнила танец, а Сергей Есенин прочитал монолог Хлопуши из «Пугачева». Эту встречу М. Горький подробно описал в очерке «Сергей Есенин» после смерти поэта. М. Горький писал: «…я почувствовал, что Есенин читает потрясающе, и слушать его стало тяжело до слез. Я не могу назвать это чтение артистическим, искусным и так далее, все эти эпитеты ничего не говорят о характере чтения. Голос поэта звучал несколько хрипло, крикливо, надрывно, и это как нельзя более резко подчеркивало каменные слова Хлопуши. Изумительно искренно, с невероятной силою прозвучало неоднократно и в разных тонах повторенное требование каторжника: «Я хочу видеть этого человека!». И великолепно был передан страх: «Где он? Где? Неужель его нет?». Даже не верилось, что этот маленький человек обладает такой огромной силой чувства, такой совершенной выразительностью». С. Есенин вручил М. Горькому книгу «Пугачев» (1922) с надписью: «Дорогому Алексею Максимовичу от любящего Есенина. 1922, май 17. Берлин». Эта встреча с М. Горьким навсегда запомнилась С. Есенину, он о ней неоднократно вспоминал. Так в августе 1923 года С. Есенин при разговоре с Д. Семеновским, сказал ему, что: «В Германии я видел Алексея Максимовича. Когда я читал там свои стихи, он заплакал и сказал: «Откуда такие берутся». Позже, на Кавказе, С. Есенин рассказывал о встрече с Горьким: «Когда мы встретились в Берлине, я при нем чего-то смущался. Мне все время казалось, что он вдруг заметит во мне что-нибудь нехорошее и строго прицыкнет на меня, как бывало, цыкал на меня дед. Да еще каблуком стукнет о пол… От Горького станется!». С. Есенин встречался с М. Горьким в Италии, читал ему поэму «Черный человек». В Москве Есенин говорил А. Мариенгофу: «А Горький плакал… я ему «Черного человека» читал… плакал слезами…». Действительно, в письме из Неаполя бельгийскому писателю Францу Элленсу М. Горький называл поэму «великолепной». М. Горький после встреч не всегда лестно отзывался о С. Есенине. Так в письме поэтессе Елене Феррари от 10 декабря 1922 года он писал: «Есенин — анархист, он обладает «революционным пафосом», — он талантлив. А спросите себя: что любит Есенин? Он силен тем, что ничего не любит, ничем не дорожит. Он, как зулус, которому бы француженка сказала: ты — лучше всех мужчин на свете! Он ей поверил, — ему легко верить, — он ничего не знает. Поверил и закричал на все и начал все лягать. Лягается он очень сильно, очень талантливо, а кроме того — что?». М. Горький прохладно оценил поэму «Анна Снегина», написав редактору А. Воронскому: «Есенин в 4-й книге «так себе». Несмотря на критические высказывания М. Горького в адрес С. Есенина, он гордился, дорожил дружбой с М. Горьким. М. Горький внимательно следил за публикациями Есенина, в его домашней библиотеке были многие прижизненные издания поэта. М. Горький в 1925 году просил присылать ему книги С. Есенина. Эта просьба обрадовала и взволновала Есенина. 3 июля 1925 году он писал М. Горькому: «Дорогой Алексей Максимович! Помню Вас с последнего раза в Берлине. Думал о Вас часто и много… Я все читал, что Вы присылали Воронскому… Скажу Вам только одно, что вся Советская Россия всегда думает о Вас, где Вы и как Ваше здоровье. Оно нам очень дорого. Посылаю Вам все стихи, которые написал за последнее время…». Изданные «Персидские мотивы» С. Есенин сопроводил дарственной надписью. Но письмо и книги вовремя не были отправлены М. Горькому. Он получил их только после смерти С. Есенина. В последний год своей жизни С. Есенин очень хотел встретиться с М. Горьким в Италии. Об этом неосуществленном желании С. Есенина писала М. Горькому С.А. Толстая-Есенина: «Еще забыла Вам написать, что Сережа собирался за границу и о всех разговорах о загранице он непременно говорил о том, что поедет к Вам… И еще мне хотелось сказать Вам, что почти ни о ком и никогда Сергей не отзывался с таким огромным уважением и любовью, как о Вас. Он очень, очень часто вспоминал Вас, мечтал, что Вы приедете в Россию, и одно время (осенью) постоянно говорил о Вашем приезде. Почему-то он думал, что Вы приедете весной. Говорил о том, что хотел бы с Вами работать в журнале. — Накануне своего отъезда в Ленинград, за пять дней до смерти, он опять стал вспоминать Вас и много о Вас рассказывал. О том, как Вы ему чемодан подарили (он был с ним до конца), о своем разговоре с Вами, когда Вы его упрекали за то, что он пьет, а он Вам объяснял, почему он пьет. Помните ли Вы этот разговор? — И опять то же чувство бесконечного уваженья и любви. С этим разговором о Вас у меня связаны последние воспоминания о живом Сереже». М. Горький узнал о смерти С. Есенина от своих корреспондентов. 2 января 1926 года Владислав Ходасевич писал Максиму Горькому: «Повесился Есенин… Посылаю Вам вырезки из газет о Есенине. 9 января 1926 года М. Горький писал из Неаполя: «Очень подавлен смертью Есенина, хотя давно предчувствовал и, пожалуй, даже был уверен, что мальчик этот кончит плохо». М. Горький с горечью писал: «Какой чистый и какой русский поэт! Мы потеряли великого русского поэта». В 1926 году он пытается написать художественное произведение о гибели поэта. Об этом М. Горький 24 марта 1926 года писал Ромену Роллану, что в основе предполагаемой повести должен быть сюжет о драме «деревенского парня, романтика и лирика, влюбленного в поля и леса, в свое, деревенское небо, в животных и цветы. Он явился в город, чтобы рассказать о своей восторженной любви к примитивной жизни, рассказать о простой ее красоте… Город встретил его с тем восхищением, как обжора встречает землянику в январе. Его стихи начали хвалить, чрезмерно и не искренно, как умеют хвалить лицемеры и завистники… Друзья поили его вином, женщины пили кровь его. Он очень рано почувствовал, что город должен погубить его, и писал об этом прекрасными стихами». К сожалению, замысел М. Горького не был осуществлен. И после смерти Горького привлекает всё, что связано с именем С. Есениным. Он резко отрицательно отзывается о воспоминаниях В. Ходасевича, хвалит статью Л. Троцкого и ругает «книжонки» А. Крученых. М. Горький просит С.А. Толстую-Есенину прислать ему книжки, «наиболее бесстыдные и плохие», чтобы на них написать отзыв. М. Горький высказался отрицательно о «Романе без вранья» А. Мариенгофа, считая, что «автор — явный нигилист, фигура Есенина изображена им злостно, драма — не понята». К «жутким людям» Горький отнес писателя И. Бунина за то, что тот в своей статье назвал Есенина «хамом», «жуликом», «мерзавцем». Писатель не соглашался с содержанием «Злых заметок» Н. Бухарина, не одобрял развернувшейся в СССР идеологической возни под названием «есенинщина». М. Горький откликнулся на просьбу С.А. Толстой-Есениной написать статью к годовщине поэта, его участие в готовящемся по этому случаю сборнику была очень важно, так как к этому времени вокруг имени С. Есенина развернулись «спекуляции и всякой мерзости». М. Горький написал очерк «Сергей Есенин», который был впервые опубликован на немецком языке в 1927 году в газете «Berliner Tageblatt» с сокращениями. В России воспоминания М. Горького о С. Есенине впервые были опубликованы в «Красной газете» 5 марта 1927 года.

Александр Блок — «Блок… для меня был и остался… главным и старшим, наиболее дорогим и высоким, что только есть на свете».

BlokA    Поэт, один из выдающихся представителей русского символизма Александр Александрович Блок (1880-1921) родился в Петербурге в дворянской семье. Окончил в 1904 году историко-филологический факультет Петербургского университета. Первые стихи опубликовал в 1903 году. В 1904 году вышла книга А. Блока «Стихи о Прекрасной Даме», принесшая ему известность как поэта-символиста. События 1905 года привели к отходу поэта от символизма. В его поэтических произведениях и в драматургии предпринимаются попытки определения места художника в жизни. На формирование Блока-поэта, как и на все поколение «младших» символистов, к которому он принадлежал, большое влияние оказало учение Владимира Соловьева, поэта, религиозного мыслителя и философа конца XIX века, проповедовавшего идеи апокалипсического крушения мира и спасения его в результате Нового Пришествия. Неприятие «страшного мира» и жажда обновления жизни характеризуют поэзию Александра Блока предоктябрьского периода. Центральное место в его лирике этих лет занимает тема Родины, России. С первых стихотворений о России возникает двуликий образ страны — нищей, богомольной и одновременно вольной, дикой, разбойной:

Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые
Как слезы первые любви!

    Знакомство С. Есенина с А. Блоком состоялось 9 марта 1915 года, он был первым, к кому обратился начинающий поэт в Петрограде. С. Есенин хотел услышать о своих стихах мнение признанного поэта. «Стихи свежие, чистые, голосистые, многословные» — так отозвался А. Блок, выслушав С. Есенина. Во время встречи А. Блок подарил С. Есенину книгу с дарственной надписью — «Сергею Александровичу Есенину на добрую память. Александр Блок. 9 марта 1915. Петроград». В этот же день А. Блок дал С. Есенину рекомендательные письма С. Городецкому и М. Мурашеву, в которых называл Есенина «талантливым крестьянским поэтом-самородком». Они и помогли обосноваться молодому и амбициозному рязанскому поэту в северной столице. В дальнейшем С. Есенин неоднократно встречался с А. Блоком. Так 21 октября 1915 года С. Есенин и Н. Клюев были в гостях у Блока, они встречались на литературных вечерах, где Есенин читал стихи, а также в литературном объединении «Скифы». С. Есенин никогда не отрицал влияния А. Блока на свою поэзию. Он писал: «Блок и Клюев научили меня лиричности». Критики отмечали совпадение интонаций и находили параллели в поэзии А. Блока и С. Есенина. В годы Первой мировой войны А. Блок, как и С. Есенин, был призван на военную службу. Оба поэта сотрудничали в левоэсеровской газете «Знамя труда». Октябрьскую революцию Блок и Есенин восприняли с воодушевлением, она вызвала новый духовный взлет и гражданскую активность. В январе 1918 года Блок пишет публицистическую статью «Интеллигенция и революция», в которой выступает с призывом принять революцию: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием — слушайте Революцию!». Это вызвало нападки со стороны оппозиции. В дневнике 22 января 1918 года А. Блок записывает: «Звонил Есенин, рассказывал о вчерашнем «Утре России» в Тенишевском зале. Газеты и толпа кричала по адресу его, А. Белого и моему — «изменники». Не подают руки. Кадеты и Мережковские злятся на меня страшно». Поэмы «Двенадцать» Александра Блока и «Инония» Сергея Есенина назывались некоторыми критиками пророческими. А. Блок проявлял живой интерес к творчеству С. Есенина. В его дневнике и записных книжках отмечаются не только личные встречи, но и различные суждения С. Есенина о литературе и общественной жизни в России. Так 3 января 1918 года А. Блок записал в дневнике — «Весь вечер у меня Есенин». Блок прекрасно понимал, что положение С. Есенина в русской поэзии стало иным, чем при их первых встречах. Учитель иногда прислушивался к советам ученика. Так, по совету С. Есенина, после публикации поэмы «Двенадцать» в газете «Знамя труда» А. Блок внёс поправку в текст произведения, заменив в строке «Над старой башней тишина» слово «старой» на «невской». О теплых отношениях поэтов свидетельствует дарственная надпись на подаренной А. Блоку книге «Преображение»: «Дорогому Александру Александровичу с любовью и почитанием. Сергей Есенин». С. Есенин обладал исключительной памятью, «он помнил почти всего Блока». Бурные послереволюционные события в России повлияли на оценку С. Есениным многих лиц из своего окружения и их взглядов. Коснулось это и личности А. Блока. С. Есенин заявлял: «Я очень люблю и ценю Блока, но на наших полях он часто глядит как голландец». Узнав о том, что А. Блок не принял друга С. Есенина А. Ширяевца, приехавшего в столицу из Туркестана, он отписал в Ташкент: «Блока я знаю лично — он такой же, как все». В беседе с историком русской поэзии и книговедом Иваном Розановым  Сергей Есенин говорил: «Блок много говорит о родине, но настоящего ощущения родины у него нет. Недаром он и сам признается, что в его жилах на три четверти кровь немецкая». Болезненную реакцию вызвала у С. Есенина оценка А. Блоком имажинизма. В опубликованном «Манифесте» имажинистов, который подписал и С. Есенин, было провозглашено, что «Первыми нашими врагами в отечестве являются доморощенные Верлены (Брюсов, Белый, Блок и др.)». Иногда Есенин обвинял своих собратьев по перу, в том числе и А. Блока в поэтической неграмотности. Если пикирование на своего учителя А. Блока себе Есенин и позволял, но высокая оценка поэзии А. Блока у него не менялась. Он говорил: «Из современных поэтов я люблю больше других Блока». Принципиальную позицию занял С. Есенин на место А. Блока в российской поэзии после его смерти, которую он болезненно переживал. В 1921 году, когда пролетарские поэты устроили в клубе «Кузница» на Тверской вечер памяти А. Блока, то появившийся С. Есенин кричал: «Это вы, пролетарские поэты, виноваты в смерти Блока». Крайне резко осудил С. Есенин антиблоковские выступления имажинистов, пытавшихся на вечере 28 августа 1921 года опорочить память А. Блока. Есенин говорил о А. Блоке: «Он — наш, он — не умирает, он — вечен, а о бренном «Блоке» горевать нечего». После смерти А. Блока в зарубежной критике писали, что «Есенин бесспорно наиболее известный, если не величайший поэт России». До конца жизни С. Есенин сохранил интерес к творчеству А. Блока. В 1924 году он говорил поэту Владимиру Чернявскому: «…если бы не было у меня… Клюева, Блока…, — что бы у меня осталось? Хрен да трубка, как у турецкого святого». В разговоре с поэтом Владимиром Пястом С. Есенин отмечал, что «Блок… для меня был и остался… главным и старшим, наиболее дорогим и высоким, что только есть на свете».

Константин Бальмонт — «… ты узнаешь этого индейского петуха по оперению».

Balmont    Поэт и переводчик Константин Дмитриевич Бальмонт (1867-1942) родился в деревне Гумнищи Шуйского уезда Владимирской губернии в дворянской семье. В 1886 году поступил на юридический факультет Московского университета, но был исключен за участие в студенческом движении. Стихи начал писать в детстве. Первая книга стихов «Сборник стихотворений» издана в Ярославле на средства автора в 1890 году. Молодой поэт после выхода книжки сжег почти весь небольшой тираж. Бальмонту суждено было стать одним из зачинателей нового направления в литературе — символизма. Однако среди «старших символистов» (Д. Мережковский, З. Гиппиус, Ф. Сологуб, В. Брюсов) и среди «младших» (А. Блок, Андрей Белый, Вяч. Иванов) у него была своя позиция, он разрабатывал импрессионистическую ветвь символизма. Его поэтический мир — это мир тончайших мимолетных наблюдений, хрупких чувствований. С. Есенин впервые увидел К. Бальмонта в типографии И.Д. Сытина. Со стихами Сергея Есенина К. Бальмонт познакомился в 1915 году, его с ними познакомил поэт С. Городецкий. Он писал С. Есенину 4 июня 1915 года: «Был здесь Бальмонт. Показывал ему твои портреты и стихи… понравились чрезвычайно». К. Бальмонт высоко оценил стихотворение С. Есенина «Шел Господь пытать людей в любови…» (1914):

Шел Господь пытать людей в любови,
Выходил он нищим на кулижку.
Старый дед на пне сухом в дуброве,
Жамкал деснами зачерствелую пышку.

Увидал дед нищего дорогой,
На тропинке, с клюшкою железной,
И подумал: «Вишь, какой убогой, —
Знать, от голода качается, болезный».

Подошел Господь, скрывая скорбь и муку:
Видно, мол, сердца их не разбудишь…
И сказал старик, протягивая руку:
«На, пожуй… маленько крепче будешь».

    После революции пути Есенина и Бальмонта нередко пересекались. Обоих поэтов приглашают на лекторскую работу в создаваемую в октябре 1918 года «Школу Стиховедения» в Москве. В поэтических сборниках «Весенний салон поэтов» и «Автографы» публикуют свои стихотворения. Оба неоднократно выступали с чтением стихов на различных поэтических мероприятиях. Но в отношениях Есенина и Бальмонта складывалось не все так благоприятно, как хотелось, уж слишком разными были они, как в профессиональном, так и бытовом плане. Бальмонт приветствовал свержение самодержавной власти, но прошло время и его восторг после революции быстро сменился глубоким разочарованием. В его стихах звучит горечь разочарования в родном народе, поэту даже кажется, что в нем «человек в человеке умолк». Уже в 1918 году в сборнике «Революционер я или нет» он писал:

Ты ошибся во всем. Твой родимый народ
Он не тот, что мечтал ты. Не тот.

    В еще более резкой форме разочарование выражено в стихотворении Бальмонта «Этим летом»:

Этим летом — униженье нашей воли,
Этим летом — расточенье наших сил,
Этим летом — я один в пустынной доле,
Этим летом — я Россию разлюбил.

    Есенин до боли в сердце Россию любил, поэтому упадническое настроение Бальмонта вызывало у Есенина болезненную реакцию, патриотическое чувство Есенина было оскорблено. Кроме того, Бальмонт хотя и считал имажинизм «чрезвычайно интересной поэтической задачей», в то же время упрекал поэтов-имажинистов за их узурпации поэзии образов. При этом Бальмонт не столько защищал свою поэтическую школу, сколько самого себя от обвинения в буржуазности, о чём писали идеологи Пролеткульта. Современники называли Бальмонта «поэтом с утренней душой». Его стихи были очень певучи и музыкальны. Со временем изменилась оценка творчества друг друга. С. Есенин нередко иронически отзывался о Бальмонте. Известен факт, когда С. Есенин, раскрыв пухлый том Бальмонта, сказал поэту Всеволоду Рождественскому: «Нет, ты только послушай, как заливается этот индейский петух». При этом давясь от смеха, прочитал какую-то необычайно звонкую и трескучую строфу. После того как в 1920 году встретил резкую критику сборник стихов Бальмонта «Перстень», включавшего 45 стихотворений, он решил покинуть Россию. События, последовавшие вслед за революцией, отпугнули поэта. Благодаря поддержке А. Луначарского Бальмонт получил разрешение на временный выезд за границу. Временный отъезд в 1921 году обернулся для поэта долгими годами эмиграции. После смерти Сергея Есенина Константин Бальмонт обвинил советскую власть в самоубийстве поэта. В эмиграции Бальмонт вёл полунищенское существование, усугубляемое душевными болезнями и семейными неурядицами. Умер К. Бальмонт 23 декабря 1942 года в оккупированной фашистами Франции, всеми забытый. Похоронен в местечке Нуази ле Гран под Парижем, где жил последние годы.

Василий Качалов — «Он очень милый малый, с очень нежной душой».

Kachalov Dzhim    Драматический актёр Василий Иванович Качалов (настоящая фамилия — Шверубович) (1875-1948) родился в Вильне в семье священника, настоятеля Никольской церкви. По примеру старшего брата он поступил на юридический факультет Петербургского университета. Однако не закончил его, поскольку увлекся театром, участвовал в спектаклях нескольких любительских трупп, а потом и совсем ушел из университета, отправившись играть в провинциальных театрах сначала Казани, а затем Саратова. Владелец и редактор газеты «Новое время» и Театра Литературно-артистического общества А.С. Суворин придумал сценический псевдоним «Качалов», заменивший неблагозвучную фамилию Шверубович. С 1900 года Василий Качалов становится актером Московского Художественного театра. Где сыграл в 55 ролей. Впервые он появился на сцене в роли царя Берендея в пьесе А. Островского «Снегурочка». Более 45 лет выходил Качалов в роли Барона в пьесе М. Горького «На дне», который в его исполнении казался не только циничным, окончательно опустившимся человеком, но и незаурядной личностью, прожившей долгую и трудную жизнь. В этой роли Качалов выходил на сцену больше сорок пяти лет. Впервые стихи С. Есенина В. Качалов прочитал в 1917 году, но прошло 8 лет, прежде состоялась их личная встреча. Она состоялась в начале марта 1925 года. По воспоминаниям актера, Есенина к нему привели писатель Б. Пильняк и артист В. Ключарев, которые говорили: «Приведем к вам сегодня Есенина… Он давно знает Вас по театру и хочет познакомиться». Об этой встрече В. Качалов вспоминал: «Меня поразила его молодость. Когда он молча и, мне показалось, застенчиво подал мне руку, он показался мне почти мальчиком, ну, юношей лет двадцати». С. Есенин познакомился с собакой Качалова Джимом. Перед уходом Есенин долго жал собаке лапу, приговаривая: «Ах ты, черт, трудно с тобой расстаться. Я ему сегодня же напишу стихи. Приду домой и напишу». Так появилось стихотворение «Собаке Качалова»:

Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.

Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

Хозяин твой и мил и знаменит,
И у него гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Тебя по шерсти бархатной потрогать.
Ты по-собачьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.

Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?

Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.

    15 мая 1925 года Есенин узнал о прибытии с гастролями в Баку Качалова и написал ему письмо: «Дорогой Василий Иванович! Я здесь. Здесь и напечатал, кроме «Красной нови», стих «Джиму». В воскресенье выйду из больницы (болен легкими). Очень хотелось бы увидеть Вас за 57-летним армянским. А? Жму Ваши руки». Встреча состоялась в театре 20 мая 1925 года, В. Качалов играл в спектакле А.К. Толстого «Царь Федор Иоаннович». Во время тбилисских гастролей В. Качалов познакомил Сергея Есенина с Константином Станиславским. В июне 1925 года В. Качалов писал из Харькова жене: «В Баку возился с Есениным, укрощал его. Его как раз выпустили из больницы ко дню нашего приезда очень похудевшим, без голоса… В общем, он очень милый малый, с очень нежной душой. Хулиганство у него напускное, — от молодости, от талантливости, от всякой «игры». В. Качалов любил стихотворения С. Есенина. В его концертном репертуаре было более десяти стихотворений поэта. По воспоминаниям современника В. Качалова, его «волновала необыкновенная есенинская душевная тонкость. Он читал эти стихи взволнованно и как-то очень бережно, почти интимно». Стихи С. Есенина В. Качалов читал на гражданской панихиде в Доме печати 30 декабря 1925 года. В 1928 году В. Качалов опубликовал воспоминания «Встречи с Есениным» в журнале «Красная нива». В 1946 году В. Качалов подписал с другими писателями в Литфонд письмо о выделении единовременного пособия 72-летней матери С. Есенина. Актёр скончался 30 сентября 1948 года, похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Илья Эренбург — «Его любила революция, и его любила Россия».

Erenburg    Поэт, прозаик, переводчик Илья Григорьевич Эренбург (1891-1967) родился в Киеве в семье инженера. В 1908 году за участие в работе организации большевиков был арестован, в декабре эмигрировал в Париж, где отошел от политической деятельности и занялся литературной. В 1911 году вышел в свет первый сборник И. Эренбурга «Я живу». Поэт Николай Гумилев с одобрением отозвался о стихах молодого Эренбурга. В 1915-1917 годах И. Эренбург — военный корреспондент ряда российских газет. После Февральской революции 1917 года вернулся в Россию. Октябрьскую революцию 1917 года принял настороженно. С. Есенин познакомился с И. Эренбургом в октябре 1917 года. Он вспоминал: «Осенью 1917 года в Петрограде меня позвала к себе молодая поэтесса М.М. Шкапская, которую я знал по Парижу. Разговор иссякал, когда пришел новый гость; молодой, красивый паренек, похожий на Леля из оперы; улыбаясь, он представился: «Есенин, Сергей, Сережа…». У него были глаза ясные и наивные. Мария Михайловна попросила его почитать стихи. Я понял, что передо мной большой поэт». В 1918 году в мае при встрече в Москве С. Есенин на книге «Голубень» (1918) написал: «Милому недругу в наших воззрениях на Русь и Бурю. И. Эренбургу на добрую память. От искренне любящего С. Есенина». И. Эренбург выступал с резким осуждением поэтов, прославляющих власть большевиков. О Есенине он писал: «Вслед за Блоком и Белым пробовал изобразить социальный переворот как угодную Господу жертву молодой поэт Сергей Есенин. К сожалению, его стихи напоминают сильно изделия кустарного магазина, где народный дух давно подменен сомнительным «стилем». Есенин — ученик Клюева, и его, как и учителя, губит «паспорт». Он пишет хорошие лирические стихи до той минуты, когда вспоминает, что он «народный поэт». Тогда начинается приевшаяся всем стилизация — малиновый звон, резные петушки и малопонятные словечки рязанского Леля». Эренбург вспоминал об одной из встреч с С. Есениным в одном из кафе на Тверской улице в Москве: «Есенин меня удивил, он заговорил о живописи; недавно он смотрел коллекцию Щукина, его заинтересовал Пикассо. Оказалось, что он читал в переводе Верлена, даже Рембо. Потом он начал декламировать Пушкина… Вдруг обрушился на Маяковского. На улице, когда мы прощались, Есенин сказал: «Поэзия не пирожные, рублями за неё не расплатишься…». Эти слова я запомнил — они меня поразили, в этот день я впервые узнал Есенина. А познакомились мы раньше, и стихи его я давно любил». И. Эренбург присутствовал 16 ноября 1920 года на литературном «Суде над современной поэзией» в Политехническом музее, был очевидцем полемики между С. Есениным и В. Маяковским. Тогда он спросил у С. Есенина почему его так возмущает В. Маяковский. Ему Есенин ответил: «Он поэт для чего-то, а я поэт от чего-то. Не знаю сам, от чего… Он проживет до восьмидесяти лет, ему памятник поставят (Есенин всегда страстно жаждал славы, и памятники были для него не просто бронзовыми статуями, а воплощением бессмертия). А я сдохну под забором, на котором его стихи расклеивают. И все-таки я с ним не поменяюсь…». 6 декабря 1920 года С. Есенин и И. Эренбург присутствовали на вечере «Россия в грозе и буре» в Большом зале Московской консерватории. 11 марта 1921 года в Москве С. Есенин на «Исповеди хулигана» написал: «Илье Эренбургу. С любовью и расположением С. Есенин». На «Треряднице» в марте 1921 года поэт написал не только дарственную «Илье Эренбургу на добрую память», но и небольшой текст: «Вы знаете запах нашей земли и рисуночность нашего климата, передайте Парижу, что я не боюсь его, (ибо) на снегах нашей родины мы снова сумеем закрутить мятелью одинаково страшной для них и этих. С. Есенин». В марте 1921 года Эренбург уехал в «художественную командировку» в Париж, сохранив советский паспорт. С этого момента и вплоть до 1940 года он большую часть времени жил на Западе, однако часто приезжал в СССР. Эренбург вначале жил во Франции и Бельгии, потом на три года переехал в Берлин, где в то время находились лучшие представители русской писательской мысли. Поэзия Есенина, как и советская литература в целом, вызывала у многих эмигрантов политическое неприятие. И. Эренбург публично заступился за русских поэтов, которых необоснованно в эмигрантской печати именовали: Блок — пустой, Белый — предатель, Есенин — «советский Распутин». В ответном письме критикам своей статьи Эренбург писал: «Есенин был назван Советским Распутиным за стихи. За что другое могло быть дано ему подобное прозвище. Он даже нигде не служил и в прошлом году сидел в «чеке». В мае-июне 1922 года С. Есенин встречается с И. Эренбургом, где велся разговор о поэзии и роли имажинизма. В 1922 году в статье на французском языке И. Эренбург писал: «К счастью, Есенин, единственный из выдающихся поэтов-имажинистов, всё больше и больше освобождается от этой догмы (культа образа). Он чутьем идет к ясности и строгости. В его последних поэмах «Пугачев» и «Страна негодяев» — некий цельный и безусловный мир. Он словно определяет особый характер деревенской русской поэзии». В рецензии 1922 года на есенинскую поэму «Пугачёв» И. Эренбург писал: «Я забываю об истории, о драме, о текстах и об интонациях. Это действительно певческий дар. Но есть в «Пугачеве», в его хаосе, несделанности, темноте нечто, не бывшее в книгах Есенина. Это широта дыхания, начало высокого эпоса». В марте 1923 года в московском издательстве «Первина» выходит книга И. Эренбурга «Портреты современных поэтов», в которой есть эссе «Сергей Александрович Есенин». В 1924 году состоялась последняя встреча Есенина и Эренбурга. «Он много пил, — вспоминал И. Эренбург, — был в плохом виде, хотел уйти — бушевать, скандалить. Несколько часов я его уговаривал, удерживал силой, а он уныло повторял: «Ну, пусти!.. Я ведь не против тебя. Я вообще…». С 1924 года И. Эренбург жил в Париже, он тяжело воспринял известие о смерти Есенина. 14 января 1926 года Эренбург выступил на вечере памяти поэта, а днем позже напечатал статью в берлинской газете, где писал: «Какой же трогательной девушкой, провинциальной и задумчивой, какой звездой над электрическим заревом города вошла в наши дни поэзия Есенина. Ее любили в грубое время грубые люди, любили за обреченность и неумелость, любили, как любят иного ребенка, над которым уже сказано «нежилец» или иное короткое и неповторимое слово. Я не знаю, что напишут грядущие словесники об этой поэзии. Меняются вкусы и оценки. Суд истории не справедливей обыкновенного суда. Однако у Есенина уже никто отнять не сможет — любви современников, любви, на которой сходились все: поэты и красноармейцы, профессора и рабфаковцы. Его любила революция, и его любила Россия». После смерти С. Есенина имя И. Эренбурга и талант публициста широко использовались советской пропагандой для создания привлекательного образа сталинского режима за границей. После прихода Гитлера к власти Эренбург становится крупнейшим мастером антинацистской пропаганды. С начала 1930-х годов регулярно приезжал в СССР и начал проводить в своих произведениях мысль «о неизбежности победы социализма». Во время гражданской войны в Испании (1936-1939) Эренбург был военным корреспондентом «Известий». В годы Великой Отечественной войны был корреспондентом газеты «Красная звезда», писал для других газет и для Совинформбюро. Адольф Гитлер лично распорядился поймать и повесить Эренбурга. После смерти Сталина Эренбург первым в художественной среде ощутил и отметил произошедшие изменения, он написал повесть «Оттепель» (1954), которая дала название целой эпохе советской истории. В марте 1966 года подписал письмо 13-ти деятелей советской науки, литературы и искусства в президиум ЦК КПСС против реабилитации И.В. Сталина. Умер Илья Григорьевич Эренбург 31 августа 1967 года в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Дмитрий Мережковский — «А я ему отвечаю устно: «Дурак, бездарность!».

Merezhkovsky    Прозаик, философ, поэт, литературный критик, драматург Дмитрий Сергеевич Мережковский (1866-1941) родился в Петербурге в дворянской семье. В 13 лет начал писать стихи. Первое стихотворение «Нарцисс» опубликовал в 1881 году. С 1884 года будущий поэт и религиозный мыслитель учился на историко-филологических факультетах Петербургского и Московского университетов. В 1889 году Мережковский женился на Зинаиде Гиппиус, с которой прожил 53 года. Именно жена поэта была «генератором» идей, которые Мережковский развивал и оформлял. Д. Мережковский, яркий представитель Серебряного века, вошёл в историю как один из основателей русского символизма. До революции Д. Мережковский был одним из самых издаваемых писателей современной России. Он был 10 раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе. Отношение четы Мережковских с Сергеем Есениным не сложились с первого их личного знакомства. В марте 1915 года Сергей Есенин приобретает в свою личную библиотеку книгу Д. Мережковского «Две тайны русской поэзии: Некрасов и Тютчев». 15 марта того же года состоялась их личная встреча при посещении Есениным салона Мережковских. Начинающий поэт читал свои стихи, присматривался к поэтам и писателям, но к хозяевам салона относился настороженно. По свидетельству ближайшего друга Есенина поэта и актёра В. Чернявского, Мережковский казался Есенину «мрачным и как-то стеснял его. О З. Гипиус, тоже рассматривавшей его в лорнет и ставившей ему с усмешкой испытующие вопросы, он (Есенин) отзывался с неудовольствием». А. Блок при первой встрече посоветовал С. Есенину не доверять Гиппиус. На этот счёт Есенин писал в статье-памфлете «Дама с лорнетом»: «После слов Блока, к которому я приехал впервые, я стал относиться и к Мережковскому, и к Гиппиус подозрительней». Д. Мережковский отказался выступить с приветственным словом на литературном вечере, посвящённому творчеству Н. Клюева и Есенина, который состоялся в ноябре 1915 года. 5 декабря 1915 года в «Биржевых ведомостях была напечатана подборка произведений разных авторов, среди них было напечатано стихотворение С. Есенина «Край родной» и стихотворение Д. Мережковского « Пусть же дьявол ликует…»:

«Пусть же дьявол ликует…»

Пусть же дьявол ликует,
Как еще никогда;
Древний хаос бушует,
И пылает вражда;

Пусть любовь холодеет,
Каменеют сердца, —
Кто любить еще смеет,
Тот люби до конца.

(Д. Мережковский, 1915)

«Край родной»

Край любимый! Сердцу снятся
Скирды солнца в водах лонных.
Я хотел бы затеряться
В зеленях твоих стозвонных.

По меже, на переметке,
Резеда и риза кашки.
И вызванивают в четки
Ивы — кроткие монашки.

Курит облаком болото,
Гарь в небесном коромысле.
С тихой тайной для кого-то
Затаил я в сердце мысли.

Все встречаю, все приемлю,
Рад и счастлив душу вынуть.
Я пришел на эту землю,
Чтоб скорей ее покинуть.

(С. Есенин, 1914)

    Февральскую революцию 1917 года Д. Мережковский встретил восторженно, поддерживая политику Временного правительства. Октябрьскую революцию оценивал, как контрреволюционный путч, совершенный «народом-Зверем», обернувшийся Торжествующим Хамом. Уже после Октябрьской революции, прожив два года в Советской России, Мережковский утвердился во мнении, что большевизм — это нравственная болезнь, следствие кризиса европейской культуры. Мережковские надеялись на свержение большевистского режима, но, узнав о поражении Колчака в Сибири и Деникина на юге, решились бежать из Петрограда. В 1920 году Д. Мережковский и З. Гиппиус эмигрировали. За рубежом эта парочка занимала контрреволюционную позицию, возглавили кампанию травли и бойкота А. Блока и других литераторов, поддержавших советскую власть. В черновом варианте поэмы «Анна Снегина» С. Есенин вспоминал:

Возмездье достигло рока.
Рассыпались звенья кольца.
Тогда Мережковские Блока
Считали за подлеца.

«Двенадцать» вовсю гремело,
И разве забудет страна,
Как ненавистью вскипела
Российская наша шпана?

    В 1922 году перед отъездом С. Есенина с А. Дункан в Европу, поэт спрашивал у издательского работника А.М. Сахарова: «Что мне делать, если Мережковский или Зинаида Гиппиус встретятся со мной? Что мне делать, если Мережковский подаст мне руку?». — «А ты руки ему не подавай!» — отвечает Сахаров. «Я не подам руки Мережковскому, — соглашается Есенин. — Я не только не подам ему руки, но я могу сделать и более решительный жест… Мы остались здесь. В трудные для родины минуты мы остались здесь. А он со стороны, он издали смеет поучать нас!». Мережковский и Гиппиус платили Сергею Есенину той же монетой. Так, 16 июня 1923 года Мережковский опубликовал во французской газете статью «Когда Россия возродится… «Ленин — ангел!», в которой оскорбительно отозвался о С. Есенине и его жене Айседоре Дункан. Мережковский обозвал Есенина «мужиком», добавив: «Сегодня его большевизм находит выражение в бесконечном пьянстве и скандалах…». На эти обвинения А. Дункан опубликовала в парижской газете резкий ответ: «Сергей Есенин и я протестуем против лжи, опубликованной г-ном Мережковским…», где привела опровержения на приводимые в статье Мережковского лживые выпады в их адрес. Есенин, узнав, что Мережковский писал про него «Альфонс, пьяница, большевик!» не остался в долгу. В статье «Дама с лорнетом (Вроде письма. Не общеизвестное)» поэт не стеснялся в выражениях, написав о Мережковском: «А я ему отвечаю устно: «Дурак, бездарность!». Неприязнь к Мережковскому была настолько сильна, что в статье-некрологе «В.Я. Брюсов» (1924) Есенин не скрывал его: «Лучше бы услышать о смерти Гиппиус и Мережковского, чем видеть в газете эту траурную рамку о Брюсове». Занимая крайне непримиримую антисоветскую позицию, Д. Мережковский стал одним из символов раскола русской эмиграции особенно в период Второй мировой войны, когда он вместе с Гиппиус публично поддержал агрессию Гитлера, чей режим им казался более приемлемым, чем сталинский. Умер Мережковский 9 декабря 1941 года в Париже и похоронен на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Анна Ахматова — «Поэтов у нас много, а хороших почти нет!».

Ahmatova    Поэтесса, переводчица и литературовед Анна Андреевна Ахматова (в девичестве — Горенко) (1889-1966) родилась в одесском районе Большой Фонтан в дворянской семье. Своим предком по материнской линии Ахматова считала ордынского хана Ахмата, от имени которого впоследствии и образовала свой псевдоним. Признанная классиком отечественной поэзии ещё в 1920-е годы, Ахматова подвергалась замалчиванию, цензуре и травле. В то же время имя Ахматовой ещё при жизни окружала слава среди почитателей поэзии, как в СССР, так и в эмиграции. Её судьба была трагична, репрессиям были подвергнуты оба её мужа (Николай Гумилёв был расстрелян в 1921 году; Николай Пунин, был трижды арестован и погиб в лагере в 1953 году), единственный её сын, Лев Гумилёв, провёл в заключении более 10 лет. 28 марта 1915 года Сергей Есенин впервые слышал выступление Анны Ахматовой, случилось это на благотворительном вечере «Поэты-воинам» в Петроградском зале Армии и Флота. Впервые они познакомились 25 декабря 1915 года С. Есенин вместе с поэтом Н. Клюевым посетили А. Ахматову и Н. Гумилёва в Царском Селе, где они тогда жили. В начале 1960-х годов А. Ахматова вспоминала о первом впечатлении от знакомства: «Немного застенчивый, беленький, кудрявый, голубоглазый и донельзя наивный… Володя Юнгер удивительно точно передал выражение его глаз. Да, таким я его видела в первый раз». На этой встрече С. Есенин читал стихи. «Мне его стихи нравились, — писала позже А. Ахматова, — хотя у нас были разные объекты любви — у него преобладала любовь к далекой для меня его родине, и слова он находил совсем другие, часто уж слишком рязанские и, может быть, поэтому я его в те годы всерьез не принимала…». К этому надо добавить, что по дороге на первую встречу с Ахматовой, Есенин купил свежий номер газеты «Биржевые новости», где были напечатаны стихи столичных поэтов, в том числе и Есенина. «Есенин весь сиял, показывая газету, — вспоминала А. Ахматова, — Я сначала не понимала, чем было вызвано это его сияние. Я невольно заглянула в газету. Действительно, чуть ли не вся наша петроградская «знать», как изволил окрестить широко тогда известных поэтов и писателей Клюев, была представлена в рождественском номере газеты». Прощаясь с Есениным, Ахматова подарила Есенину свою поэму «У самого моря» (вырезка из журнала «Аполлон», 1915, № 3) с дарственной надписью: «Сергею Есенину — Анна Ахматова. Память встречи. Царское Село. 25 декабря 1915». Историк литературы З. Ясинская вспоминала, что у С. Есенина от встречи с А. Ахматовой остались противоречивые впечатления: «Вернувшись от Ахматовой, Есенин был грустным, заминал разговор, когда его спрашивали о поездке, которой он так ждал. Потом у него вырвалось: «Она совсем не такая, какой представлялась мне по стихам». Он так и не смог объяснить нам, чем же не понравилась ему Анна Ахматова, принявшая его ласково, гостеприимно. Он не сказал определенно, но как будто жалел, что поехал к ней». Стихи Ахматовой и Есенина неоднократно публиковались в одних и тех же сборниках. Так в 1916 году они были напечатаны в литературном сборнике «Пряник», изданного с благотворительной целью. 25 мая 1917 года стихи Ахматовой и Есенина были напечатаны в газете «Во имя свободы». Встречались они и на литературных вечерах, где читали свои стихи, в том числе на «Вечере современной поэзии и музыки», состоявшегося в концертном зале Тенишевского училища 15 апреля 1916 года, и 13 апреля 1917 года на «Вечере свободной поэзии», организованном художественным обществом «Искусство для всех», где С. Есенин прочитал «Марфу Посадницу», а А. Ахматова — «Молитву».

«Марфа Посадница»

Не сестра месяца из темного болота
В жемчуге кокошник в небо запрокинула, —
Ой, как выходила Марфа за ворота,
Письменище черное из дулейки вынула.

Раскололся зыками колокол на вече,
Замахали кружевом полотнища зорние;
Услыхали ангелы голос человечий,
Отворили наскоро окна-ставни горние.

Возговорит Марфа голосом серебряно:
«Ой ли, внуки Васькины, правнуки Микулы!
Грамотой московскою извольно повелено
Выгомонить вольницы бражные загулы!»

Заходила буйница выхвали старинной,
Бороды, как молнии, выпячили грозно:
«Что нам Московия — как поставник блинный!
Там бояр-те жены хлыстают загозно!»

Марфа на крылечко праву ножку кинула,
Левой помахала каблучком сафьяновым.
«Быть так, — кротко молвила, черны брови сдвинула, —
Не ручьи — брызгатели выцветням росяновым…»

Не чернец беседует с Господом в затворе —
Царь московский антихриста вызывает:
«Ой, Виельзевуле, горе мое, горе,
Новгород мне вольный ног не лобызает!»

Вылез из запечья сатана гадюкой,
В пучеглазых бельмах исчаведье ада.
«Побожися душу выдать мне порукой,
Иначе не будет с Новгородом слада!»

Вынул он бумаги — облака клок,
Дал ему перо — от молнии стрелу.
Чиркнул царь кинжалищем локоток,
Расчеркнулся и зажал руку в полу.

Зарычит антихрист зёмным гудом:
«А и сроку тебе, царь, даю четыреста лет!
Как пойдет на Москву заморский Иуда,
Тут тебе с Новгородом и сладу нет!

«А откуль гроза, когда ветер шумит?» —
Задает ему царь хитрой спрос.
Говорит сатана зыком черных згит:
«Этот ответ с собой ветер унес…»

На соборах Кремля колокола заплакали,
Собирались стрельцы из дальных слобод;
Кони ржали, сабли звякали,
Глас приказный чинно слухал народ.

Закраснели хоругви, образа засверкали,
Царь пожаловал бочку с вином.
Бабы подолами слезы утирали, —
Кто-то воротится невредим в дом?

Пошли стрельцы, запылили по полю:
«Берегись ты теперь, гордый Новоград!»
Пики тенькали, кони топали, —
Никто не пожалел и не обернулся назад.

Возговорит царь жене своей:
«А и будет пир на красной браге!
Послал я сватать неучтивых семей,
Всем подушки голов расстелю в овраге».

«Государь ты мой, — шомонит жена, —
Моему ль уму судить суд тебе!..
Тебе власть дана, тебе воля дана,
Ты челом лишь бьешь одноей судьбе…»

В зарукавнике Марфа Богу молилась,
Рукавом горючи слезы утирала;
За окошко она наклонилась,
Голубей к себе на колени сзывала.

«Уж вы, голуби, слуги Боговы,
Солетайте-ко в райский терем,
Вертайтесь в земное логово,
Стучитесь к новоградским дверям!»

Приносили голуби от Бога письмо,
Золотыми письменами рубленное;
Села Марфа за расшитою тесьмой:
«Уж ты, счастье ль мое загубленное!

И писал Господь своей верной рабе:
«Не гони метлой тучу вихристу;
Как московский царь на кровавой гульбе
Продал душу свою антихристу…»

А и минуло теперь четыреста лет.
Не пора ли нам, ребята, взяться за ум,
Исполнить святой Марфин завет:
Заглушить удалью московский шум?

А пойдемте, бойцы, ловить кречетов,
Отошлем дикомытя с потребою царю:

Чтобы дал нам царь ответ в сечи той,
Чтоб не застил он новоградскую зарю.

Ты шуми, певунный Волохов, шуми,
Разбуди Садко с Буслаем на-торгаш!
Выше, выше, вихорь, тучи подыми!
Ой ты, Новгород, родимый наш!

Как по быльнице тропинка пролегла;
А пойдемте стольный Киев звать!
Ой ли вы, с Кремля колокола,
А пора небось и честь вам знать!

Пропоем мы Богу с ветрами тропарь,
Вспеним белую попончу,
Загудит наш с веча колокол, как встарь,
Тут я, ребята, и покончу.

(С. Есенин, сентябрь 1914)

Молитва

Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар —
Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей.

(А. Ахматова, 1915)

    С. Есенин высоко отзывался о поэзии А. Ахматовой. Известно его мнение, записанное литературоведом Виктором Мануйловым: «Вот «Русский современник» только Ахматовой и мне по три рубля за строчку дает. Еще Маяковскому хорошо платят. Поэтов у нас много, а хороших почти нет!». Но близкой дружбы между С. Есениным и А. Ахматовой не было. В 1924 году во время поездки в Ленинград С. Есенин встречался несколько раз с А. Ахматовой. Они вместе выступали с чтением стихов. А. Ахматова вспоминала: «Мы… ездили за город в Стрельну, в какой-то клуб, но это было все уже в 1924 году. Кроме связанных с проведением концерта неизбежных разговоров, мы редко обменивались парой фраз. Но имя его становилось все более и более популярным. До меня только доходили слухи, что после поездки в Европу и Америку, он сильно изменился, и не во всем в лучшую сторону. Меня поражала вечная его неустроенность. Совсем я не понимала его брак с Айседорой Дункан, хотя и преклонялась перед ее огромным талантом. Не могла простить ему и невоздержанность к вину». Известен «Дневник» П.Н. Лукницкого — поэта и собирателя материалов об Анне Ахматовой и Николае Гумилёве. П. Лукницкий фиксировал в «Дневнике» все нелестные отзывы А. Ахматовой о Есенине, услышанные от неё. Она говорила их до трагического ухода из жизни Сергея Есенина: «Сначала, когда он был имажинистом, нельзя было раскусить, потому что это было новаторство. А потом, когда он просто стал писать стихи, сразу стало видно, что он плохой поэт. Он местами совершенно неграмотен. Я не понимаю, почему так раздули его. В нем ничего нет — совсем небольшой поэт. Иногда ещё в нем есть задор, но какой пошлый!» П. Лукницкий отмечал возмущение Ахматовой хамским поведением Есенина в последние годы его жизни. Она говорила, что: «Он был хорошенький мальчик раньше, а теперь — его физиономия! Пошлость. Ни одной мысли не видно… И потом такая чёрная злоба. Зависть. Он всем завидует… Врёт на всех, — он ни одного имени не может спокойно произнести». В другой раз Ахматова отмечала, что Есенин «очень подражателен — он просто пишет плохие стихи. Плохие — именно как стихи — вне зависимости от того, кого они напоминают». Внешность и личность Есенина в эти годы тоже не вызывали у Ахматовой симпатии, облик Сергея Есенина Ахматова называла «гостинодворским». Об одной из последних встреч Ахматовой и Есенина П. Лукницкий пишет в своём «Дневнике». Она состоялась в июле 1924 года на Фонтанке, 2, (где с марта по ноябрь 1924 года жила Ахматова), когда Есенин с друзьями Н. Клюевым и И. Приблудным пьяными пожаловали в гости к Ахматовой: «А.А. отнеслась к ней (этой встрече) как к обычному хулиганству и московскому хамству. Характерно не это. Характерно, что дня через два А.А., идя по Моховой (или по Летнему саду), встретила Есенина, шедшего с несколькими имажинистами.  Есенин, увидев А.А., нарочито громко сказал своим спутникам что-то нелестное по адресу А.А. и прошел мимо, поклонившись с вызывающим видом и приложив к цилиндру два пальца… А.А. поняла, что хулиганство Есенина — нарочитое, выдуманное, напускное и делается для публики. И вот это утвердило окончательно её отрицательное отношение к Есенину. С Есениным А.А. больше не встречалась». На смерть С. Есенина А. Ахматова откликнулась стихотворением «Памяти Сергея Есенина» (1925), которое она вписала при встрече в альбом С.А. Толстой-Есениной:

Так просто можно жизнь покинуть эту,
Бездумно и безбольно догореть.
Но не дано Российскому поэту
Такою светлой смертью умереть.

Всего верней свинец в душе крылатой
Небесные откроет рубежи,
Иль хриплый ужас лапою косматой
Из сердца, как из губки, выжмет жизнь.

    В 1960-е годы Анна Ахматова изменила свое мнение о поэзии Сергея Есенина, подчеркивая её значимость в русской литературе. Великая русская поэтесса Анна Ахматова признала великого русского поэта Сергея Есенина.

Александр Безыменский — «… выучил я наизусть твои стихи, — врага лихого…».

Bezymensky    Поэт Александр Ильич Безыменский (1898-1973) родился в Житомире. В 1916 году поступил в Киевский коммерческий институт. Начавшаяся революция полностью изменила всю жизнь будущего поэта. Он становится активным участником событий, происходящих в стране, одним из организаторов первых союзов молодежи в Петрограде и Москве, редактором газеты «Красная молодежь», партийным и комсомольским работником на самых разных постах. Свой поэтический талант он тоже отдает на дело революции. В 1918 году в периодической печати появляются его первые стихотворения. Вскоре он выпускает сборники стихов — «Октябрьские зори» (1920) и «К солнцу» (1921). Безыменский был одним из организаторов литературных групп «Молодая гвардия» и «Октябрь», активным участником РАПП, сотрудником журнала «На посту». Он принадлежал к плеяде комсомольских поэтов, многие его произведения посвящены комсомольской жизни. Его творчество получило высокую оценку Л. Троцкого, которую он озвучил в своей статье «Как пахнет жизнь» в газете «Правда» (1923, 17 ноября). А. Безыменский активно выступал против «непролетарских» писателей и «попутчиков». Это вызывало отрицательную реакцию С. Есенина. Он ответил на критику Безыменского статьёй «Россияне», где писал: «Уже давно стало явным фактом, как бы ни хвалил и ни рекомендовал Троцкий разных Безымянских, что пролетарскому искусству грош цена, за исключением Герасимова, Александровского, Кириллова, некоторых других. Бездарнейшая группа мелких интриганов и репортерских карьеристов выдвинула журнал, который называется «На посту». В феврале 1924 года А. Безыменский подписал групповое письмо редакторов и авторов журнала «На посту», которое было публиковано в «Правде» (1924, 19 февраля) под названием «Нейтралитет или руководство? (К дискуссии о политике РКП в художественной литературе)». В этом письме они отнесли крестьянскую литературу к мелкобуржуазной литературе, а крестьянских литераторов С. Есенина, Н. Клюева и П. Орешина к носителями «мужицкого» консерватизма и даже реакции. Это письмо «напостовцев (членов группы писателей, издававших журнал «На посту») вызвало резкую критику и послужило поводом для разбирательства и уточнения политики партии в области литературного творчества. Впервые С. Есенин и А. Безыменский встретились на квартире литератора и критика И. Вардина. Писатель Ю. Либединский вспоминал: «…мы вдвоем с Есениным сидели однажды за столом в этой квартире. Вопреки общепринятым представлениям о Есенине, мы… пили чай! Вдруг в комнату вошел Безыменский и, увидев нас, сидевших вдвоем в пустой комнате, словно остолбенел. В то время мы с Безыменским, оставаясь друзьями, несколько разошлись во взглядах на литературу. С Есениным же Безыменского разделяла принадлежность к различным направлениям поэзии. И я сказал, чтобы прекратить неприятную паузу: «А вот и Саша Безыменский…». Есенин со свойственной ему легкой грацией быстро вскочил и с доброжелательной улыбкой протянул руку Безыменскому. Но в том крепком рукопожатии, которым ответил ему Безыменский, возможно, что и в улыбке, несколько принужденной, Есенин почувствовал что-то непростое и демонстративное. И Сергей сказал многозначительно, хитро прищурившись: «Тяжело пожатье каменной десницы». Этой встрече Безыменский посвятил стихотворение «Встреча с Есениным», опубликованное в альманахе «Удар» (1927):

Встреча с Есениным

Сережа! Дорогой ты мой!
Со мной выходишь ты на сечу?..
...............
Мне помнится наш первый бой
И наша первая с тобой
Незабываемая встреча.

В двадцать четвертом, вечерком,
У очень пылкого грузина
Сидел ты, милый, за столом,
А на столе стояли вина.

Вошел я только, — и тотчас
Ты повернулся весь и замер.
Скрестил я пару пылких глаз
С твоими жаркими глазами.

— Вот Безыменский — …так сказал
Друг Юрий, бывший напостовец.
А ты всучил в меня глаза,
Как-будто бы сверлить готовясь.

Но встал и руку подал мне.
Ладони звякнули клинками!
Я видел пару щек в огне
И взгляды, где любовь и камень.

Мгновенье долгое прошло,
В упор склонились наши лица
И ты промолвил: — Тяжело
Пожатье каменной десницы…

Но ты — поэт. И враг. И пусть!
Но все же странно, право слово,
Что выучил я наизусть
Твои стихи, — врага лихого…

Ответил я: — Сережа, брось!
Твоим стихам я в песне звонкой
Такой же враг, как паровоз
Мятущемуся жеребенку.

В тебе, Сережа, сплетены
Ко мне боязнь, любовь и ругань.
У сердца подтяни штаны —
И будешь комсомольцу другом.

Еще прибавлю я, любя,
Что ты, растрепанный, колючий,
Выдумываешь сам себя,
Но ты, — невыдуманный, — лучше.

Веселый смех твой заскакал:
— Недурно! Вот причина тоста!..

Ты поднял за меня бокал,
Я —
За тебя
И напостовство.

    Позже Есенин и Безыменский встречались на вечере у Всеволода Иванова летом 1924 года. А. Безыменский вспоминал, что вначале С. Есенин проявил к нему недоверчивость, которая вскоре сменилась дружеским расположением. Парижская газете «Последние новости» писала 7 декабря 1924 года, что «по статистике книжных магазинов из поэтов больше всего покупается, прежде всего, А. Блок, затем идет Есенин, затем Маяковский и… Безыменский». Но как бы Безыменский не оценивал свои личные отношения с Есениным, отрицательная оценка его со стороны С. Есенина не изменилась и он этого не скрывал. В письме художнику Г. Якулову в 1925 году Есенин писал: «Жорж! Я подошел к поезду, смотрю, а в купе сидят Маяковский, Асеев, Безыменский и прочая сволочь». После смерти Есенина Безыменский занимал неоднозначную позицию в разгар кампании против «есенинщины». Прошли годы и с признанием Есенина в 1960-е годы изменилось и отношение Безыменского к Есенину. Оценивая его произведения последних лет жизни, комсомольский поэт Безыменский отнёс его к советским поэтам.

Михаил Пришвин — «Есенинский стих звучит нередко, как серебряный ручей».

Prischvin    Писатель Михаил Михайлович Пришвин (1873-1954) родился в Елецком уезде Орловской губернии в фамильном имении Хрущёво-Лёвшино. За свободомыслие подвергался арестам, выезжал за границу, жил в Германии, окончил агрономическое отделение Лейпцигского университета. Первый рассказ «Сашок» был напечатан в 1906 году. Впервые с творчеством Пришвина Есенин познакомился, прочитав в журнале «Заветы (1914, № 4) очерк «Астраль». В 1917 году в первом сборнике «Скифы» С. Есенин опубликовал поэму «Марфа Посадница», а М. Пришвин рассказ «Страшный суд». Пришвин полемизировал с Есениным, считая, что Россия спасется от революционного разрушения и станет градом Китежем, Есенин, осуждая поклонение Китежу, обещал после революции неведомую страну Инонию. Со временем мнение М. Пришвина о С. Есенине меняется. В своем дневнике он называет Есенина среди встреченных им известных людей своего времени. Но продолжал относиться к поэту скептически. 7 февраля 1922 года в письме Р. Иванову-Разумнику Есенин писал: «Когда Вы пишите, что вот такой-то писатель написал замечательную книгу (Есенин, Белый и пр.), то я не придаю этому, как раньше, большого значения…». Но, несмотря на это, взгляды С. Есенина и М. Пришвина на природный мир в основном совпадали, они осознавали какую угрозу крестьянской Руси несёт городская цивилизация, которая пытается её разрушить. Писатель Александр Воронский писал: «Есенин, Клюев, Клычков, Орешин, Пришвин принесли с собой в литературу чистоту, цветистость, узорность и меткость народного языка и говора, материальность и выразительность образов …дали нам почувствовать дремучую, медвежью, аржаную, овинную и лесную Русь». М. Пришвин, как и С. Есенин подписал с другими писателями письмо в отдел печати ЦК РКП, в котором требовали оградить их от безосновательной критики со стороны журнала «На посту», и лиц, примыкающих к нему, и претендующих от имени партии управлять литературным процессом в стране. После трагической смерти Есенина, Пришвин писал: «Талантливые люди делятся на скоро растущих и медленно растущих. Будто природа знает, кому недолго жить на свете, и всем их наделяет, чтобы успели исполнить, что им суждено. Вот и Есенин был такой…». Пришвин резко выступил против «любимца всей партии» Н. Бухарина, опубликовавшего статью «Злые заметки», в которой писал: «…есенинщина — это самое вредное, заслуживающее настоящего бичевания явление нашего литературного дня. Есенин талантлив? Конечно, да. Какой же может быть спор? …Есенинский стих звучит нередко, как серебряный ручей. И всё-таки в целом есенинщина — это отвратительная, напудренная и нагло раскрашенная российская матерщина, обильно смоченная пьяными слезами и оттого ещё более гнусная. Причудливая смесь из «кобелей», икон, «сисястых баб», «жарких свечей», берёзок, луны, сук, господа бога, некрофилии, обильных пьяных слёз и «трагической» пьяной икоты; религии и хулиганства, «любви» к животным и варварского отношения к человеку, в особенности к женщине… всё это под колпаком юродствующего guasi-народного национализма — вот что такое есенинщина…» Пришвин называл бухаринский пасквиль «хулиганской статьёй». В 1930 году, вспоминая смерть Есенина, Пришвин писал: «Вот Есенин повесился и тем спас многих поэтов: стали бояться их трогать». Но Пришвин глубоко ошибся в своих предсказаниях. Впереди был трагический 1937 год, который унёс жизни многих советских литераторов и людей искусства. Они сгинули в сталинских расстрельных списках и ГУЛАГе. Сколько людей согревало свои сердца у чудесного костра его поэзии, сколько наслаждалось задушевными звуками его лиры. «Я видела, как ему трудно, плохо, как он одинок, — вспоминала актриса Камерного театра Августа Миклашевская. — Понимала, что виноваты и я, и многие ценившие и любившие его. Никто из нас не помог ему по-настоящему».

Эдуард Гетманский

Social Like