БИМ-БАД Б.М. Есенин, мама и я.

PostDateIcon 01.06.2013 17:38  |  Печать
Рейтинг:   / 2
ПлохоОтлично 
Просмотров: 5643

Бим-Бад Б. М.

ЕСЕНИН, МАМА И Я

Анна Ивановна Айдинова
Анна Ивановна Айдинова (1910-1982)

Мама читала мне Есенина, когда мы шли по улицам. Потом я понял: помещениям мама не доверяла, поскольку стихи Есенина были под государственным запретом и в свое время ее выгнали из комсомола и из института за произнесение вслух «Песни о собаке» в рубежанском общежитии. Для восстановления мамы в химическом институте понадобилось вмешательство Серго Орджоникидзе, близким сотрудником коего был мамин отец. Без комсомола пришлось обойтись, а «Песнь» все равно рвалась из маминого сердца.
Я же был благодарным слушателем: дрожал вместе с незамерзшей гладью воды и аккурат в тот момент, когда собака ошибочно принимала тонкий месяц над хатой за одного из своих щенков, неизменно начинал реветь. Я выл, но тихо, чтобы не привлекать внимания властей.
Как ни ужасна была эта история, но мамина любовь к потаенному Есенину побеждала страх, и, содрогаясь от сострадания, я готов был снова и снова переживать этот кошмар детоубийства и неутешного горя матери-собаки.
Мама читала без надрыва, немного по-заговорщицки, действительно веря поэту. Конечно, мне запомнился текст, и я довольно часто воспроизводил его в памяти. Это было даже удобней — безопасней.
Конспирация нужна была во многом: моя бабушка (с материнской стороны) Зина нелегально проживала в Москве, куда въезд ей был запрещен еще в 1944 году, когда она вернулась из лагеря для членов семей врагов народа. Зина была женой того самого друга Орджоникидзе, который отвечал за анилиновую промышленность, которого арестовали сразу после гибели Серго и, как выяснилось только недавно, тогда же и застрелили. Моя запрещенная бабушка жила у своих запрещенных друзей, квартиру которых я хорошо помню, поскольку мы с мамой раз в неделю посещали там бабушку. Всегда было боязно заходить в подъезд, но и оглядываться небезопасно.
В комнате с занавешенными окнами на кровати всегда лежал больной сердцем хозяин этой квартиры — запрещенный Ян. Как-то он попросил меня прочитать запрещенную «Песнь о собаке» и слушал вместе со своей женой, моей ограниченной в правах мамой и моей запрещенной бабушкой. Это было, наверное, в 1949 или даже в 1950 году; до оттепели оставались годы и годы… Я старался подражать маминому стилю.
Еще мама позволила мне с ее голоса разучить есенинское «Все живое особой метой…». Думаю, оно повлияло на мое первое стихотворение, о коем, впрочем, речь впереди, поскольку это отдельная история. Тогда же, в детстве, мама с помощью Есенина приоткрыла мне мое будущее:

…И теперь вот, когда простыла
Этих дней кипятковая вязь,
Беспокойная, дерзкая сила
На поэмы мои пролилась.

…Как тогда, я отважный и гордый,
Только новью мой брызжет шаг…
Если раньше мне били в морду,
То теперь вся в крови душа.

И уже говорю я не маме,
А в чужой и хохочущий сброд:
«Ничего! Я споткнулся о камень,
Это к завтраму все заживет».

Так вот оно как… Эти мои теперешние дни простынут, мамы уже не будет, а будут чужие и хохочущие люди, и надо будет делать вид, что ты еще только ранен! Как сказал бы Блок, «притворяться непогибшим».
Читала мамочка еще из «Персидских мотивов», и «Письмо матери», и «Цветы мне говорят — прощай…». Так что ко времени реабилитации Есенина де-факто, в эпоху «оттепели», когда выходили его сборники, собрания, открыто пели народные песни на его слова, я был готов декламировать любимые мамой строки Есенина в школе и делал это неоднократно.
А потом пошли субъективные открытия объективной гениальности Сергея Александровича, его прорывов в тайны стиха и философии, и, главное, — в благоговение перед жизнью. Да, много дум он на земле продумал!
Упиваясь мощью его духа, я благодарю мою бедную и красивую мамочку за открывшийся с ее подачи таинственный, древний и новый, мир Сергея Есенина.

«Так испуганно в снежную выбель
Заметалась звенящая жуть.
Здравствуй ты, моя черная гибель,
Я навстречу к тебе выхожу!»

«Жизнь — обман с чарующей тоскою,
Оттого так и сильна она,
Что своею грубою рукою
Роковые пишет письмена».

«Я вижу — в просиничном плате,
На легкокрылых облаках,
Идет возлюбленная Мати
С Пречистым Сыном на руках.

Она несет для мира снова
Распять воскресшего Христа:
«Ходи, мой сын, живи без крова,
Зорюй и полднюй у куста».

И в каждом страннике убогом
Я вызнавать пойду с тоской,
Не помазуемый ли Богом
Стучит берестяной клюкой».

Открытие Есенина продолжается.

6 марта 2008 года
http://www.bim-bad.ru/biblioteka/article_full.php?aid=685&binn_rubrik_pl_articles=174


Борис Михайлович БИМ-БАД Борис Михайлович БИМ-БАД (р. 28.12.1941, Илецкая Защита, Оренбургской обл.) — российский педагог, действительный член (академик) Российской академии образования, доктор педагогических наук (1994). Окончил МГПИ (1964). С 1965 г. на педагогической работе. С 1968 г. в системе АПН. Один из организаторов и ректор «Российского открытого университета», преобразованного позже в «Университет Российской академии образования». Разработал учебное пособие по всеобщей истории педагогики. Один из инициаторов развития современных исследований по педагогической антропологии и автор учебного пособия по этому курсу для студентов педагогических учебных заведений.

Social Like